Уснуть и только
Шрифт:
Он был встречен восторженными возгласами – «Дуб» был не только одним из потайных складов контрабандистов, но и пунктом распространения товаров. В зале вперемежку с местными крестьянами сидели члены шайки Кита, а некоторых можно было с успехом отнести и к тем, и к другим. Ибо времена были тяжелые, и люди могли больше заработать за одну ночь, помогая контрабандистам, чем за неделю тяжкого труда на поле.
Отделившись от основной компании, к вновь прибывшему подсел круглый, как мячик, человечек. Это был снискавший печальную известность Фрэнсис Хэммонд, в последнее время постоянно
– Это была победа, – говорил он, восторженно всплескивая руками. – Видел бы ты их оторопевшие тупые физиономии, Эдвард, вес равно как у двух баранов.
Несмотря на внешность, Хэммонд был весельчаком и повесой, его главным занятием, помимо контрабанды, считались женщины – факт, который Эдвард находил тошнотворным, а Кит – поразительным.
– Ох, с какой прелестной куколкой я имел дело последний раз в Лондоне, – делился впечатлениями Фрэнсис. – Ох-ох-ох, ну и плясунья!
Эдвард скривился.
– Благодарю покорно, у меня нет ни малейшего желания выслушивать детали твоих грязных похождений.
– Что-то это подозрительно, а? Да ты, случайно, не с душком? – поинтересовался Хэммонд, заливаясь смехом.
Вопрос угодил Эдварду в больное место, и он сердито ответил:
– Нет, не с душком, но и не потаскун, как некоторые. Пошел вон отсюда!
Они сами не заметили, как повысили голоса, и в длинной комнате с закопченными стенами и каменным полом, за несколько столетий истертым множеством ног, вдруг наступила внезапная тишина. В этот момент, как будто специально приурочив к нему свое появление, в зал вошел новый посетитель и, увидев, как все головы повернулись к нему, испуганно улыбнулся.
Хозяин гостиницы, смуглый рябой мужчина, которого все – и фермеры, и контрабандисты – называли Дядей, прошипел: «А ну-ка, потише, парни!» – и шагнул вперед.
– Чем могу служить, сэр? – совсем другим тоном спросил он.
– Видите ли, – неуверенно ответил вошедший, – мне нужна комната на ночь. Я приехал навестить родственников, но сегодня у них не нашлось для меня места.
– Что ж, это возможно, – медленно, взвешивая каждое слово, проговорил Дядя, сознавая, что находится в центре внимания, и не желая совершить ошибку на глазах у брата Кита Джарвиса.
– Я хорошо заплачу, – поспешно добавил приезжий.
– Ну, ладно, но только на одну ночь. У меня постоялый двор, и я не люблю, когда комнаты занимают надолго.
– Буду вам очень признателен. Наверное, мне следует представиться: Николас Грей из Лондона. Студент-ботаник.
– Кто-кто? – переспросил чей-то голос, и в ответ раздался приглушенный смех.
– Изучаю дикие растения, – объяснил Грей, слегка покраснев. – Надеюсь составить и выпустить книгу.
Раздался новый взрыв хохота, после чего присутствующие потеряли всякий интерес к новому гостю, сочтя его не стоящим внимания наивным чудаком. Только Эдвард приблизился к незнакомцу, сознавая, что поступить так его заставляет не только желание выведать подноготную странного молодого человека. Спросив. «Могу ли я присесть рядом с вами?», он опустился на стул, добавив:
– Я и сам очень интересуюсь дикими цветами и могу показать вам места, где растут очень редкие виды.
Серьезные глаза молодого человека с благодарностью взглянули на Эдварда.
– В самом деле? Это было бы замечательно. Присоединяйтесь ко мне. Могу я предложить вам стаканчик эля?
– Не откажусь, – ответил Эдвард, решая, каким из его многочисленных имен ему назваться на сей раз.
Он остановился на фамилии Роулинс, которую он и его брат неоднократно использовали в прошлом.
– Меня зовут Роулинс, – представился Эдвард. – Роджер Роулинс.
Показалось ли ему, или в глазах Грея при этом имени что-то вспыхнуло и тут же погасло? Но если даже так, то все тут же объяснилось, ибо Николас сказал.
– Как интересно, ведь это девичья фамилия моей матери. Вы родом из этих краев? Мы можем оказаться родственниками.
Не заподозрив подвоха, Эдвард ответил:
– Как вам сказать, и да, и нет. Родился-то я в Танбридже, но уже много лет живу здесь.
– Вот как? Сомневаюсь, что у меня могли быть родственники в Танбридже. По-моему, мать никогда о таких не упоминала. Но все возможно.
– А ваши родственники в Мэйфилде тоже Роулинсы? – попытался, в свою очередь, расставить западню Эдвард.
Однако Николас Грей ответил, как ни в чем не бывало:
– Нет, это Медли из Шардена.
– И у них не нашлось для вас комнаты?
– Только на эту ночь, – безмятежно отозвался Николас. – Они не ожидали меня, а завтра все будет готово.
Успокоившись, Эдвард откинулся на спинку стула и одним глотком допил свой эль, после чего позволил Николасу вновь наполнить стакан. В этот момент в зале появился Кит и направился прямиком к тому столику, за которым сидел его брат.
Словно по наитию, контрабандист с первого взгляда понял, что человек, с которым так мило беседует Эдвард, несмотря на его угловатое телосложение и привлекательное лицо, – офицер полиции. Джарвис хорошо знал, какие коварные методы зачастую использует таможенная служба в борьбе против контрабандистов, посылая для сбора сведений секретных агентов, по внешнему виду которых никак нельзя было заподозрить, где они служат. Знал он и о подавляемой и тщательно скрываемой в течение многих лет слабости Эдварда, хотя брат не подозревал об этом. Сейчас, глядя на Эдварда, Кит сказал себе: «Если так будет продолжаться, придется от него избавляться».
Заняв последнее свободное место за столом, как раз рядом с Греем, Кит вкрадчиво начал:
– Не имею чести знать вас, сэр, но буду рад познакомиться. Я – Джон Гибб из Коггин-Милл, торговец рыбой. А вы?
– Николас Грей, господин Гибб. Будущий автор – во всяком случае, надеюсь им стать – книги о дикорастущих цветах.
– О цветах, вот как? Что ж, если вы собираетесь бродить по нашим лесам в поисках своих цветов, советую вам быть поосторожнее и возвращаться до темноты.
Грей недоумевающе поднял брови, но затем понимающе кивнул: