Успех
Шрифт:
VI
День начался как обычно: Оскар проснулся на своей койке в капитанской каюте. Тонкая простыня приятно холодила тело. Под подушкой, как обычно, дремал тепловой пистолет.
Одно время Кралевский взял привычку брать к себе женщину из гарема, но потом решил, что тем самым роняет достоинство правителя. К тому же в женских объятиях он слишком расслаблялся. Однажды утром он, полусонный, поймал тяжёлый презрительный взгляд роскошной мулатки с C7IQR, которой он был тогда нешуточно увлечён. В тот же день он отправил её в обратно в морозильник, но урок запомнил. Потом он поговорил с Ли Юном, и китаец осторожно, намёками, - сказал ему, что спящий человек выглядит смешным и жалким.
Он с удовлетворением отметил, что, несмотря на вчерашнее, у него наличествует хорошая утренняя эрекция. Постоянное общение с медицинским роботом и регулярные терапевтические процедуры очень помогали быть в форме.
В ванной комнате - в отличие от кабин экипажа, снабжённых простейшей сантехникой, и палуб, на которых жили простые подданные, Оскар пользовался великолепно оснащённой капитанской ванной - он умылся, почистил зубы, показал зеркалу язык. С сомнением заглянул в огромную ванну, напоминающую размерами небольшой бассейн. Одно время он любил часами лежать в тёплой воде, время от времени прикладываясь к охлаждённой ёмкости с крепкой. Теперь он позволял себе это нечасто - с тех самых пор, как на нижней палубе случилась большая драка, и Ли Юн в отчаянии стучался в дверь его каюты, а он, голый и распаренный, всё никак не мог прийти в себя и открыть.
Проблемы с выпивкой у него начались на третьем году правления. К тому моменту он научился гнать из отходов вполне приличное пойло. Сначала он выдавал канистры с прозрачной жидкостью своим приближённым, но потом увлёкся этим делом сам. Медицинский робот эффективно снимал похмелье, но зависимость от алкоголя крепла. Инцидент с ванной его встревожил, но недостаточно. Даже всё уменьшающийся интерес к гарему его не волновал: алкоголь оказался более покладистым, чем капризные женщины. Но однажды вечером он решил немножечко выпить перед сном, а пришёл в себя на нижней палубе, в каком-то вонючем углу. От одной мысли, что его подданные могли его увидеть - пьяного, слабого, беззащитного, - его так затрясло, что похмелье куда-то пропало. Кралевский потратил два часа, чтобы по возможности незаметно добраться к себе в каюту. Там его уже поджидал Ли Юн с какими-то иголочками. Улыбаясь и кланяясь, он объяснил, что господину пора бы избавиться от пагубной привычки. Оскар, пришибленный и напуганный, согласился на всё. Следующие две недели Ли Юн каждое утро начинал с сеанса лечения. Он втыкал свои иголочки в нос, губы и уши Кралевского. Непонятно, как это работало - но от сосущего под ложечкой желания принять на грудь он и в самом деле отделался...
Теперь ему предстояла работа: проверка систем очистки и торжественная раздача еды на сегодня.
Системы очистки были настроены лично Кралевским с таким расчётом, чтобы никто, кроме него, не смог в них разобраться даже при большом желании. Для этой цели он постепенно и планомерно снимал с труб указатели, менял направление стрелок на кранах и вентилях, врезал в стояки ненужные краны и путал проводку. В получившейся системе не разобрался бы даже хороший профессионал. Оскар не без оснований опасался, что когда-нибудь он разморозит человека, который будет что-нибудь смыслить в очистных системах - и заранее принимал меры.
На этот раз, однако, он ограничился обходом и общей профилактикой. Пришлось, правда, заменить забившийся очистной фильтр на подсистеме переработки сахаров. К сожалению, липкая вонючая жидкость слегка испачкала его рукав, и пришлось отмываться. Кралевский в который раз подумал, насколько тяжёлым и неблагодарным трудом оплачивается его власть. Что ж, тем больше прав он имеет на неё.
Раздача еды
Сама по себе процедура была не столь уж эффектной. Оскар снимал с конвейера поднос с серыми лепёшками и передавал его очередному раздатчику. Тот, склонив голову, благодарил господина за пищу, и торопился уйти. Но Кралевского волновал этот момент соприкосновения - когда тяжёлый поднос переходил из рук в руки. В этом было что-то такое, что Оскар про себя называл "священным". Он всегда заглядывал в глаза раздатчикам, чтобы понять, чувствуют ли они какой-то трепет сопричастности к таинству. Чтобы подстегнуть их духовное развитие, он ввёл правило, согласно которому всякий раздатчик, уронивший с подноса хотя бы кусочек еды, убивается на месте. В дальнейшем - лет через пять-шесть - Оскар намеревался начать вводить культ самого себя в качестве Подателя Жизни, в котором ритуал раздачи еды должен был занять место причастия.
На этот раз всё прошло удачно: никто не споткнулся, ничего не полетело на пол, все вели себя кротко и почтительно - именно так, как Кралевскому и хотелось.
Теперь можно было и поесть самому.
*
Кралевский аккуратно разделывал ножом почечную часть Айши, тушёную с овощами. Овощи были почитай что последние: корабельные холодильники медленно, но неуклонно опустошались. Тем не менее, ему хотелось как-то воздать должное своей первой женщине, и поэтому он пожертвовал для готовки часть драгоценных запасов.
В последнее время Айша вела себя крайне дерзко, но окончательно избавиться от неё он решился только после того, как её поймали около анабиозной камеры: она пыталась нарушить режим разморозки тела, тем самым покушаясь на жизнь женщины с C7IQR. В последнее время Оскару нравились высокие блондинки с крупными формами, и маленькую черноволосую Айшу это бесило. Какое-то время Кралевский терпел её выходки, но попытка порчи его имущества переполнила чашу справедливого гнева.
Всё же он не стал отдавать девушку охране и не мучил её перед казнью. Собственно, она даже не поняла, что её казнили: Оскар просто отправил её в заморозку. Она заснула в уверенности, что господин просто устал от её капризов и вскорости, соскучившись, вернёт её к жизни. Во всяком случае, Оскар сказал ей именно это.
Он редко снисходил до такой деликатности, но в данном случае ему не хватило духу просто пустить Айшу под нож. В конце концов, она была у него первой, а это что-нибудь да значило.
По той же причине он решил сохранить в своей коллекции её маленький изящный череп.
Тихо ступая в своих длинных коричневых туфлях с пряжками, вошёл Ли Юн. Кралевский непроизвольно напрягся. Пожалуй, единственное, что его раздражало в старом китайце, так это его манера тихо красться, почти не производя шума. Еле слышный звук шагов действовал на нервы.
– Я не потревожил вас, уважаемый господин?
– китаец тихо зашелестел языком, как осенний клён.
– Не прийти ли мне позже?
– Садись и ешь, - Оскар отделил острым ножом хорошо прожаренный шмат мяса и бросил его на заранее приготовленную тарелку.
– Ешь.
– Если так будет угодно господину...
– китаец ловким движением схватил маленький столовый ножик. Откуда-то из рукава появились костяные палочки единственная дань традиции, которую Ли Юн позволял себе за столом с Оскаром.