Успокой моё сердце
Шрифт:
Если не принимать во внимание саму сущность Эдварда, могу предположить, что ему просто катастрофически необходим был наследник (судя по всему, ему явно не двадцать лет). Ну а раз был необходим, значит, и воспитываться будет в его доме…
А как же мать? Её убили или отправили куда подальше? Не станет ли она связываться с Калленом ради ребенка? Думаю, я бы связалась. Если бы любила сына, конечно…
Впрочем, это не так важно. Прошлое мальчика, равно как и прошлое его отца – не мое дело.
На сегодняшний день я должна выступать в роли
А правила? Какие правила? До ужина с Марленой ещё как минимум часа четыре, а меня уже разбирает любопытство. Про распорядок все и так уже известно. А остальное? Много ли там пунктов и требований?
Не знаю.
Перед глазами неожиданно ясно встает картинка с изображением мальчика. Белокурого ангелочка (если судить по внешности) с перепуганными большими глазами. Какого они цвета? Почему я не помню такой простой детали?..
Внезапно ногу обжигает горячей водой. Поспешно отдергиваю её, вскрикивая и подаваясь назад. Больно ударяюсь спиной о мраморную стенку ванной.
Да это же я сама включила воду! Неосторожным движением привела в действие краны!..
Поспешно исправляю ситуацию, боязливо возвращаясь на прежнее место. Спина пульсирует, нога тоже.
Все это напоминает сознанию моменты из болезненной и до жути неприятной темы. Темы Джеймса.
О нем ничего не слышно (ещё бы…), но кошмарные воспоминания не отпускают. Ту неделю, что я пробыла с ним перед похищением, вообще невозможно выкинуть из головы.
Впервые открыто решаюсь подумать о том, что будет, если он найдет меня. Сдамся, естественно без боя, – защищать меня некому, а в одиночку противостоять Джеймсу занятие глупое.
Каллену, конечно, может не поздоровиться, хотя я не думаю, что мой муж способен причинить ему ощутимый вред.
Или даже не так.
Если я буду присматривать за его сыном, где гарантии, что в один прекрасный день Эдвард не сдаст меня на руки супругу, отправив, как старую лошадь, на бойню.
Я так сильно пыталась отгородиться от боли и ужаса, что теперь вдвойне тяжело представить свое будущее…
Будет больно? Разумеется.
Очень больно? Скорее всего.
Позволят ли мне вообще выходить на улицу? Маловероятно.
А новый клиент? Новые «игрушки» Джеймса? Определенно, если я попаду обратно к нему, все былое покажется раем…
Вздыхаю, отшвыривая мокрую соль подальше – незачем пугать себя раньше времени. Может, в кои-то веки фортуна улыбнется Белле, и возвращение к Джеймсу отложится? Хотя бы на год. Хотя бы на пару месяцев…
Ради такого я готова терпеть даже Каллена со всей его ненормальной свитой.
*
В комнате невероятно душно, несмотря на то, что за окном все ещё царит зима. Белая подушка крайне неудобна,
Маленькие электронные часы на комоде светятся зелеными цифрами, обозначающими теперешнее время. Два часа ночи, а я не сплю. И, похоже, вообще не буду.
Когда Эдвард говорил о Марлене – своей домоправительнице – я представляла все что угодно, но только не то, что в итоге увидела. В первом образе сознание рисовало строгую женщину с маской вместо лица и умением раздавать нужные и ненужные приказы. Во втором – старуху с седыми космами, возомнившую о себе гораздо больше нужного. В третьем представлялась, в крайнем случае, сумасшедшая вроде Сероглазой, с горящим взглядом, тощим телосложением и подрагивающими руками…
На деле же Марлена – изящная, добродушная, привлекательная женщина средних лет. На ней был фиолетовый брючный костюм и простые черные балетки, напоминавшие тапочки.
Она встретила меня, словно желанную гостью. Помню, я даже растерялась от такой любезности к себе. Боялась, чтобы она не оказалась мнимой, не давала себе расслабиться. Но, то ли сегодня в планы домоправительницы не входило открывать свое истинное лицо, то ли она на самом деле настолько приятная особа, но ничего отталкивающего я в ней не нашла. Даже не почувствовала.
Ужин прошел тихо и комфортно, несмотря на то, что ела только я. Марлена терпеливо ожидала, пока я закончу, попивая чай из большой синей чашки с надписью «Darling».
Когда тарелки опустели, женщина начала говорить. Она рассказывала буквально обо всем, что касается мальчика, точнее – его жизни. Мое любопытство было удовлетворенно. И даже больше.
Из наиболее важной информации удалось подметить то, что выходные ребенок проводит в обществе Каллена (чем я была немало удивлена).
Остальное время присматривать за ним предстоит мне.
Марлена объяснила значение слова «присматривать» в этом доме.
«Присматривать» - значит вовремя приводить Джерома на завтрак, обед и ужин, следить за состоянием его одежды и обуви, выводить на прогулку в сад (который, оказывается, тут тоже имеется). Больше похоже на содержание дорогой собачки, не правда ли?
Когда я поинтересовалась у женщины, следует ли с ним играть, та покачала головой и вежливо ответила, что это запрещено.
«Он уже взрослый мальчик, мисс Свон, - объяснила она. – И может играть сам».
В завершение вечера она вручила мне кипу бумаг, исписанных мелким почерком, на которых в краткой форме было изложено все то, о чем мы говорили. Прилагался ко всему и распорядок дня, который необходимо будет соблюдать за поминутной точностью.
Сейчас эти листки лежат в прикроватной тумбе. У меня не хватило сил прочесть их. Голова и так гудит от всей информации, местами являющейся по крайней мере, бредовой.