Ussr
Шрифт:
Наконец, были следующие события. Костя упал таки в дырку и улетел. А я дома сказал - а нет, не надо больше дырку эту закрывать. Ей наоборот, надо открыть, и она превратится в зеркало.
Я открыл, и она превратилась в зеркало, в картинку.
Теперья попытаюсь установить определенную связь с реальностью. Мы говорим - Летающие Мозги, но эти замысловатые штуки давно поняли, как им хорошо жить, как им правильно появляться, какие у них правила жизни, физиология и эстетика. Несколько веков наблюдений за планетами-гигантами не привели к каким-то особым результатам - планеты эти продолжали рассматриваться в качестве газовых шаров, на которых, в принципе, невозможно какая-та жизнь. С нашей
Моё путешествие носило ментальный характер: я влез на крышу. И тут оказалось, что с крыши можно идти в горы, и я шагнул прямо оттуда, и уже сразу же я был в горах. И вот я иду, и со мной - какой-то чувачок, которого я должен знать, словно бы я его знал всю жизнь. Мы в какие-то запретные места, где стоял храм, в котором хранились вещи, оставшиеся еще до Потопа. Единственное место.
Оказалось, что нет пересечений, и нет знаний, и если не попасть в этот храм, никогда не узнаешь, какой же была жизнь - хотя мы связаны со всем этим напрямую. Подумай сам, Влас - нет ничего, и нет даже мысли, но есть первооснова. Даже язык до Потопа был тот же самый.
Там было высохшее существо, в храме. До потопа оно считалось святым. А на ковчег его не взяли. И таких существ больше нет.
И тут оказалось, что нельзя трогать это существо, я я потрогал, и когда мы шли назад,
с меня стали сыпаться жуки и черви. И чувачок мне тогда говорит - мол, это все, конец.
Я же произнес закрытый ментальный код, вызывающий внешний процессор, и черви исчезли. Однако, поворачиваюсь я, а храма уже никакого нет, и знаний нет - и оказывается, копия храма этого есть в каждом человеке, нужно лишь научиться все эот откапывать.
Все просто - ищи там, где оно спрятано, а не бегай, не странствуй.
Тут мы были возле другого странного сооружения, где на входа мы встретили ребят:
Один говорит:
– Привет. Заходи. Ты можешь попасть на закрытую территорию. Это - храм личности. Он есть всегда, вне зависимости, жив человек или нет.
И я вошел.
Прихожу в комнату, там встречаю девушку, которая завляет: я мол какой-то такой мастер, я тебя тут проведу.
Мы вышли из дверей и оказались в кафе.
Девушка говорит:
– Отсюда можно выйти куда-угодно. Любое место в этом пространственно-временном континууме,
Тут же уселись вот ребята из храма - ускоглазые какие-то, типа тибетские монахи.
И я погрузился в транс. Вышел из себя, вошел в дверь и оказался на улице. И слышу голос девушки:
– Ты себя можешь идентифицировать?
Я говорю:
– Да.
Она говорит - в храме личности содержится полная информация о личности, и о всех реинкарнациях. На каком языке ты говоришь? Я говорю - на итальянском. А ты мол знаешь, кто ты и где ты? Я говорю - да.
И я стал ходить по каким-то отрезкам какой-то жизни.
Пришел в библиотеку. Она снова спрашивает - ты знаешь, где ты? Я говорю - да, в Риме. Спрашивает - что тебя тревожит? Я отвечаю - мол, тревожит, что умер отец, и третье, и десятое.
И дальше я пошел, пока не пришел в довольно обыкновенные горы.
И снова слышу голос девушки - а ты тут был? Я говорю - да. Сейчас - такой-то год в прошлом относительно текущего времени. Я тут катался на лыжах. Это место называется так-то и так-то.
Тут меня стало дергать, словно снаружи сватили за душу, привязали веревку и тянули, и я стал кричать. Кричать, плакать, всё такое. Она говорит - это ничего. Это ты рождаешься. В обратную сторону. Есть такая штука, как слияние личности - себя с собой. Это когда личность владеет собственным храмом и сама отвечает за свою жизнь и смерть. И тогда нужно быть в курсе, как ты жил, кем был и прочее. Это вроде условия.
И я испугался, подумал, что я кричу, а люди, которые видят меня, находящегося в бессознательном состоянии, переполошились. Потом я кричать перестал.
А потом все закончилось, я вышел назад в это кафе, простился с девушкой и понял, что нахожусь возле двери в литерой L4. Я был у самого края. Оставалось толкнуть ее, что я и сделал.
Я тотчас увидел Канищеву.
– А вы кофе не пили?
– спросил я.
Я не знал, что ей ответить. Она говорит:
– У нас сейчас половина отдела в отпуске, никто ничего не делает, в "Зуму" играют.
Я пожал плечами.
10. Были ли видики?
Мы говорили.
– Слушай, а судьба где-то видик взять?
– спросил Дро.
– Нет, по ходу, - ответил я.
– Почему?
– Наверное, еще не изобрели.
– Как не изобрели? А ВМ-12?
– А в каком году он появился?
– Не помню.
Водки не было. Да и не хотелось. Была "Старка", была "Плиска", а также на пробу я взял вермут "Золотая осень". Но я и был в курсе, что это борматуха, я ж ни с кем не спорил. Дро познакомился с какими-то соседями, но не по подъезду, а через подъезд. Просто так, видимо. Хотя, конечно, не хватало развлечений. Виниловый проигрыватель уже был приобретен, но кайфа не доставало. Наверное, нужно было купить "Кругозор", навырезать пластинок, крутить их как заправский диджей, слушая жуткий треск. Очень советское, социалистическое занятие.
– Родопи - не то, - заявил Дро.
Я ничего не отвечал.
– Вот, смотри.
– Чо там?
– говорить не хотелось.
– Сигареты "Охотничьи".
– Покурим?
– Оставить?
– Да, нет, я так возьму.
Вечером казалось, что на улицу и выходить нельзя. Осень тугая, холода еще нет, но уже немного обломно, если не одетый. Видики? Нет, в конце 70-х выпускалась какая-та модель, но навряд ли советский потребитель её получал. Что касается забугорного, то это навсегда ценилось, но это трудно, типа восхождения на Эверест.