Усть-уртское диво

Балабуха Андрей Дмитриевич

– Между прочим, мне только кажется, что мы сегодня не обедали, или это в самом деле так?

Вот что значит остаться без женской заботы! Мы сразу же почувствовали зверский голод, который едва утолили тремя банками тушенки с хлебом.

– Вот теперь и выпить не грех, - изрек Володька, бросив опустошенную банку в костер. Бумажная обертка вспыхнула, искристо затрещали остатки жира.

Мы по очереди приложились к бутылке. Коньяк и впрямь был хорош.

Володька, слава богу, совсем отошел. Он растянулся на спине, заложив руки за голову и попыхивая зажатой в губах сигаретой.

–

А знаете, братцы, что меня больше всего беспокоит? Появилось диво нежданно-негаданно, вдруг, уже при нас. Значит, и исчезнуть может аналогично. Найди мы его уже существующим, было бы спокойнее...

– Логично, - согласился Лешка.
– Хотя и не обязательно.

– А я ничего, между прочим, не утверждаю. Я только высказываю свое мнение. Вотум сепаратум, так сказать. Есть у нас свобода слова или нет?

– Есть, - подтвердил я, - есть, Володечка, только ты на всякий случай сплюнь через левое плечо. Троекратно. А то накаркаешь еще...

Володька поплевал.

– И все же что оно такое - наше диво?
– вздохнул я.
– Неужели действительно выход в какой-то мир, пресловутая нуль-транспортировка?

– Похоже. Во всяком случае мне ничто другое в голову не приходит, - сказал Володька.
– Меня другое интересует: где те, кто этот самый переход создал?

– А ты уверен, что его кто-то создавал?
– спросил Лешка.
– Представь: прилетел на Землю какой-нибудь шестиногий и жукоглазый марсианин, увидел шаровую молнию и спросил: "А где те, что создали эту великолепную магнитную бутылку с плазмой?.."

– Спонтанное образование?
– удивился я.

– А почему бы и нет? Сам посуди: если бы проход кто-то создал, то воспользовался бы им. Логично?

Я кивнул.

– А может, он им уже воспользовался, только мы не заметили? Или - до того, как мы нашли диво. Или мы его и не можем увидеть?
– возразил Володька.

– Цивилизация человеков-невидимок?
– В Лешкином голосе опять зазвучало ехидство.
– Романы бы тебе писать, дружок!

– Но ведь и обратного утверждать нельзя, - вступился я.
– Зря ты язвишь, Лекс.

– Что гадать! Теоретически тут все равно ни до чего не додумаешься. Володька сел, бросил окурок в костер.
– Да и не важно это. Не по нашим зубам орешек. Паче того: самая сверхкомпетентная комиссия сразу не разберется, если вообще разберется. А главное - и так ясно. Нам открылся выход в чужой мир. Не земной. И мы - на пороге. Шагнул - и там. Этакое окно в Европу...

– Только где она, Европа твоя? Астрономы радиоисточник с оптическим объектом и то не всегда идентифицировать могут. А тут как?

– Спроси что-нибудь попроще, а?
– Володька потянулся, зевнул.
– Все-таки недоспали мы сегодня крепко, ребята... Лишь бы окошко раньше времени не захлопнулось! Кстати, я там поснимал кое-что. Жаль, что кинокамеры нет, так что в динамике не получится. Но на худой конец сгодится. Две пленки нащелкал, а больше нету - не взял с собой...

– Ты гений!
– возгласил Лешка.
– Преклоняюсь перед твоим величием!

– А вам не кажется, что мы не о том говорим?
– Я встал, прислонился спиной к дереву. Рельефная кора вдавилась в кожу. Говорить было трудно, каждое слово приходилось напряженно подбирать.- Мы идем по пути наименьшего сопротивления. Конечно, рассуждать о физической природе явления проще - это область категорий рациональных. Но ведь мы с вами в этом некомпетентны, и вряд ли наши суждения будут иметь значение для кого-то, кроме нас самих.

– А кто компетентен?
– спросил Лешка.
– Ты знаешь такого?

– Не знаю. И ты не знаешь. Но когда соберут здесь роту ученых - надеюсь, в сумме одна компетентная единица получится. И вообще - не перебивай, Лешка, сбиться я и сам могу. По-моему, сейчас главное - область категорий эмоциональных. Мы соприкоснулись с чудом. Перед нами открылась волшебная дверь в...

– Куда?
– Лешка порой бывает попросту невыносим.

– Почем я знаю, куда?! А мы сидим тут и спокойненько рассуждаем, как будто решаем, сколько десятков тысяч ангелов может разместиться на острие швейной иглы. Разве это не парадоксально?

– Что, и тебя заело, Дим? Это похоже на... Черт, забыл, как оно называется! Ну да ладно! Знаете, в музеях есть такие ящики со стеклом, а внутри - фигурки... Какое-нибудь там Ледовое побоище или охота питекантропов на мамонта... В детстве я их ужасно любил. И мне всегда хотелось самому стать таким маленьким-маленьким... Как мальчик с пальчик... Чтобы войти в жизнь этого закрытого мира. Смотреть на нее через стекло - не интересно. Вернее, нет - интересно, но извне видишь всегда не то, что изнутри. Конечно, это я теперь так формулирую. А тогда просто чувствовал - смутно, нутром, как говорится.

Я кивнул. Мне было знакомо подобное ощущение.

– Сантиментщики несчастные, - буркнул Лешка.- Знаю я, к чему ты, Володька, подбиваешься. Не выйдет! Если нужно, я тебя свяжу и сторожить буду, дурня, понял? Я сказал: никакой самодеятельности! Чок вот не вернулся, а с его чутьем это легче, заметь. Может, диво только с вашей стороны видно, какое-нибудь оно одностороннее. Туда можно только хорошо оснащенной, продуманно организованной экспедицией идти. Гусары-одиночки нынче ни к чему. Сам посуди, чего ты добьешься? Ведь если это чужой мир - его же исследовать надо, изучать! А что ты можешь один? С твоими возможностями, знаниями? Колумб-третьекурсник... Даже если сумеешь благополучно вернуться, ты не принесешь никакой ценной информации, а лезть туда ради самовыражения - не слишком ли эгоистично! Предположим даже, что ты что-то узнаешь, поймешь. Кому и что это даст, даже если ты вернешься? А это не только не гарантировано, но просто-напросто почти невероятно.

– Можешь не сторожить!
– великодушно разрешил Володька.
– Не сбегу. Чошку вот жалко...

– Жалко, - согласился Лешка.
– Хороший был щен. Почему собаки вечно должны за людей страдать?..

Мы помолчали. Еще по разу приложились к бутылке, потом Лешка размахнулся и бросил ее в темноту - она с треском упала.

– Зря, - сказал я.
– Зачем лес загаживать, Лекс?

Лешка не прореагировал.

– Ну, я спать пошел, - сказал он после паузы.
– Вы еще долго?