Устрицы под дождем
Шрифт:
– Понимаете… – Константин Сергеевич набрал полные легкие воздуха, вскинул голову и сказал:
– Я должен с вами поговорить!
Ангелина Петровна кивнула, поощряя его.
У нее зазвонил телефон. Она взглянула на него, улыбнулась.
Показала пальцем Константину Сергеевичу на кресло. Он сел.
– Алло, – сказала она так, словно была в кабинете одна. – Привет… – Она так улыбалась в трубку, что Константин Сергеевич почувствовал себя третьим лишним. – Где ты?.. Как в аэропорту? Зачем? Я не понимаю… Ты можешь мне объяснить, зачем тебе в Париж?.. Конечно, свободен,
Ангелина Петровна изумленно посмотрела на трубку, положила ее на стол. Машинально улыбнулась Константину Сергеевичу.
– Сейчас-сейчас, – сказала она ему одними губами.
Он сидел в кресле, не шевелясь. Она снова схватила телефон.
– Девушка! Добрый день! Будьте добры мне все рейсы в Париж на сегодня. Давайте, Аэрофлот… Последний улетел? Эр Франс посмотрите тогда… Отлично! Мне подходит!.. А вы можете посмотреть наличие свободных мест? Бизнес-класс. Да, один. Как нет? Совсем? Ну, ладно, эконом… Тоже нет? Полный самолет? Бред какой-то…
Константин Сергеевич встал, кивнул Ангелине Петровне, причем она ему даже не ответила, и вышел.
– …девушка, ну хорошо… Что же мне делать? Мне обязательно надо в Париж сегодня! А? Ну, я понимаю… Чартер?.. Ужас какой, ну, посмотрите чартер… Есть? Да, я успею!.. Я поняла. А билеты? Да, конечно, бизнес, еще на чартере экономом… Как не укомплектован бизнесом? Девушка, вы меня убиваете… Хорошо, эконом есть? Отлично. Все. Да. Я успею. Спасибо большое, девушка.
Ангелина Петровна быстро запихнула в ящик фотографии, анализы, печать и новые чулки. Кинула сверху остаток шоколада. Огляделась вокруг. Осталась довольна.
Оставался еще звонок дедушке пациента. Но его можно сделать из машины.
Пустая пачка сигарет.
Неужели в кабинете нет еще одной пачки?
Она снова начала выдвигать ящики и открывать шкафы.
На пол полетели фотографии, новые чулки, анализы, печать и кусочки шоколадки.
Сигарет не было.
Ангелина Петровна схватила из пепельницы единственный бычок, лежащий там, и вставила его в мундштук. Прикурила.
Жадно затянулась.
Зазвонил мобильный, она положила мундштук с сигаретой в пепельницу, схватила трубку. Мундштук упал на пол. Искры пепла разлетелись по деревянному полу.
– Алло! – закричала она в трубку. – А… нет… – Она явно ожидала другого звонка. Подняла левой рукой мундштук, затоптала искры. – Вы бы не могли позвонить мне попозже? Нет, я на совещании… Нет, ничего не случилось… И с вашим внуком ничего не случилось… Хотя мы сделали анализ на наркотики… Он оказался положительным. Нет. Конечно, серьезно. Вы можете заехать, поговорить с его лечащим врачом… Нет, мы не можем его лечить… Существуют специальные учреждения… Сейчас мы готовим документы на перевод… Я как раз собиралась вам звонить… Хорошо, я предупрежу доктора. Нет, меня не будет – я улетаю в Париж. Извините, я бы тоже очень хотела, но это невозможно. До свидания. Всего доброго.
Она,
Она сидела на заднем сиденье и думала об одном – только бы не было пробок. Только бы не опоздать.
Чартерный рейс могут задержать. Тогда она точно успеет.
Если все будет нормально, она приземлится в Париже около десяти вечера.
В без пятнадцати одиннадцать будет в гостинице.
Где он остановится?
Когда они вместе, то живут всегда в «Георге V». Но сейчас он без нее. И специально, естественно, выберет «Costes».
Надо сразу ехать в «Costes». Он будет там. Снять номер и спуститься в бар, поискать его.
Нет, сразу зайти в бар.
А если он будет не один? С какими-нибудь?..
Ничего страшного. Подойти, мило поздороваться, попросить зайти к ней в номер, когда он освободится.
Заказать в номер ужин, шампанское и ждать его.
Ничего страшного, все будет хорошо.
Он никогда в жизни не поставит ее в неудобное положение.
Главное – чтобы не было пробок.
Как здорово, что это – чартер, а не регулярный рейс.
35
Каждый раз Оле было очень страшно делать капельницу. Смотреть, как протыкают иголкой твою вену… Как капля за каплей поступает туда что-то, что смешивается с твоей кровью и становится частью тебя. Частью твоего тела. И твоего сознания.
Но не смотреть она не могла.
Дождик, который поймали в трубочку и привезли в стеклянную лабораторию. И теперь он капает не за шиворот, а попадает сразу внутрь. А вместо зонтика – ресницы. Если их сомкнуть, то как будто нет дождика. Ведь то, что попадает внутрь, ты не чувствуешь кожей. Оно незаметно так наполняет тебя. По крайней мере, не сразу заметно.
Еще вчера она была абсолютно свободна. Пыталась понять птиц, разглядывала небо.
Встречала разных людей. Добрых и злых. Умных и лжецов.
Встретила женщину, которая посоветовала сказать Дедушке: «Вернусь, когда научишься уважать меня».
Оля тогда подумала, какие же люди разные. Как они не понимают друг друга. Сама мысль сказать что-нибудь подобное Дедушке показалась тогда Оле просто смешной. Если бы не захотелось плакать настолько, что она стала улыбаться. А сейчас, снова оказавшись закрытой в четырех стенах (и на них даже не были нарисованы цветы), Оле нравилось представлять себе, как она говорит, глядя Дедушке прямо в глаза: «Я хочу, чтобы ты уважал меня! Я требую к себе уважительного отношения!»
Причем она не просто это говорила. Она стояла в том платье, которое она примерила в магазине. Она ведь обещала продавщице вернуться, когда будут деньги. Не зря же адрес запоминала.
И вот она стоит в этом платье, такая красивая, и Дедушка восхищенно смотрит на нее и быстро-быстро бормочет: «Я понял. Я осознал. Я научился. Я буду очень сильно тебя уважать. Я сделаю все, что ты захочешь».
Унесли капельницу.
– Можно к вам в гости? – сказала молодая девушка, размахивая во все стороны длинными русыми волосами, убранными на макушке в высокий хвост.