Усы, лапы и хвост
Шрифт:
На десерт были воспеты некогда набившие оскомину «черные глаза» — готов спорить, дабы надежнее подлизаться к Гуле.
За то время, что продолжались их посиделки, я умудрился ни разу не попасться влюбленной парочке на глаза. Дал возможность забыть о себе… в то время как сам незаметно пробрался в еще пустую (и открытую) спальню. Там, в темноте, я устроился на мягком кресле, стоявшем в углу. И прикинулся спящим.
Меня заметили тотчас же, когда действо свидания наконец переместилось в комнату.
— Блин, опять этот кот! — возмущенно
«Ну надо же — слово умное выучил», — подумал я со злорадством.
— А что, он сильно тебе помешает? — ехидно и с вызовом вопросила уже Гуля, вдобавок рассмеявшись.
— Ну… нет, конечно, — Виктор смутился, но всего на миг, — в этом деле… мне вообще никто не в силах помешать. Никто и ничто… да будет тебе известно!
— Вот и славно, — хмыкнула хозяйка квартиры, — тем более, Полосатик спит…
— …ну а я сегодня уснуть тебе не дам! — договорил за нее хахаль.
«Вот ведь скотина! — подумалось мне при этом, — Гуле-то вставать рано, работать весь день. А ты, небось, до обеда проваляешься».
Мысль эта еще больше укрепила меня в намерении положить конец этой сомнительной и гниловатой идиллии. Так что, когда одежда двуногих уже валялась на полу, а сами Виктор и Гуля перебрались на кровать, я осторожно спрыгнул с кресла и направился в их сторону. Вальяжной такой, прогулочной поступью. И тем вполне ожидаемо привлек к себе внимание.
— Пошел на хрен! — сердито бросил Виктор при виде моих перемещений.
Ну а я… да черта с два я его послушался! Наоборот: присел у кровати, всего в шаге (людском), да вперился в глаза парня пристальным взором. Своими очами, сверкающими в темноте холодным изумрудным блеском. Эффект превзошел все мои ожидания: уже через минуту порыв страсти, обуревавшей Виктора, бесповоротно угас.
— Ну я так не могу! — почти взмолился парень, отстраняясь от Гули, — все этот кот… падла! Вот чего ему надо? Чего он смотрит?
— Ах-ах! А может… дело не в коте? — язвительно вопрошала девушка.
— Да что ты! Как ты могла подумать! — возвысил тот Виктор, задетый ее словами, — я ж… о-го-го! Разве забыла?
— Тогда не капризничай, — подытожила Гуля, — а то кот ему, видите ли, помешал…
Виктор не капризничал… ну а я не сдавался. И арсенал мой завораживающим взглядом отнюдь не исчерпывался. Потому, когда Виктор, смог отвести от меня глаза, и вернуться… хм, к цели своего прихода, я вновь отвлек его внимание. Исторгнув из глотки самый громкий и протяжный возглас, на который оказалось способно мое горло. О, скажу без ложной скромности: я показал этому примату, кто здесь настоящий певец, а кто — балаболка с гитарой.
С удовлетворением и внутренне торжествуя, в ответ я услышал поток непечатных выражений. Как видно, своим адажио я застиг Виктора в самый ответственный момент.
Соскочив с кровати в чем мать родила, взбешенный парень довольно грубо подхватил меня и вышвырнул в прихожую. Мгновение спустя я услышал легкий щелчок шпингалета… и невнятные, но полные недовольства, причитания Гули. Последние обнадеживали, свидетельствуя о том, что я близок к успеху. Но вот отлучение от спальни явилось совсем некстати; пришлось задействовать план «Б».
Туфли, в которых пришел Виктор, я разыскал легко — не помешала даже темнота, не бывшая проблемой для кошачьих глаз. Намного трудней оказалось устроиться на туфлях поудобней… чтоб затем использовать их подобно ящику с наполнителем. Дойти до коего на сей раз мне вроде как стало лень …
…через полчаса вспотевший и злой Виктор буквально вывалился из спальни, спотыкаясь и застегиваясь на ходу. Стоило ему машинально и не глядя просунуть ногу в одну из туфель, как немая злость вновь сменилась потоком брани. И не только в мой адрес — досталось теперь и Гуле. И, к удовлетворению моему, в долгу девушка не осталась.
Как, а вернее в чем, незадачливый любовничек возвращался домой — не представляю. Не босиком же, хе-хе… Но судьба несчастных его ступней интересовала меня далеко не столь же, как другой (вполне закономерный) итог этой ночи.
То было последнее свидание Гули и Виктора.
Дни до сих пор стояли теплые; деревья тоже не спешили желтеть и расставаться хотя бы с частью листвы. Неудивительно, что просиживать такую погоду в окружении асфальта и бетона Гуля однажды сочла граничащим с преступлением. И потому в залитую солнцем субботу решилась выехать на дачу.
Помнится, когда я был человеком, то сам это, популярное у соотечественников, увлечение не разделял. Во-первых, не хватало времени — слишком уж много его съедала работа. Ну а во-вторых, даже если толика времени освобождалась-таки, тратить его на грядках мне было банально жалко. Хотелось употребить свободные дни все же на отдых. То есть на восстановление сил. А в процессе копания в земле да возни с травой и посадками, как мне казалось, силы могли только тратиться.
Не скажу, что приютившая меня девушка придерживалась совершенно иной точки зрения. Ковыряться даже на небольшом огороде она не горела желанием и сама. И все же дачей обзавелась — наверняка унаследовав ее у родителей или других старших родственников.
Теперь о прежних хозяевах участка напоминали разве что несколько яблонь, да крохотная сараюшка с садовым инвентарем. Вся же остальная площадь, за исключением небольшого домика, была превращена в газон. Еще здесь имелась пара клумб. Только вот цветы на них, судя по пыльным и не шибко ярким лепесткам, излишком заботы избалованы тоже не были.
Путь от квартирного порога до машины я совершил в специальной корзине, которую Гуля купила еще в день нашего знакомства. Специально предназначенная для перевозки домашних питомцев, корзина эта, тем не менее, лично мне показалась тесной и неудобной. Такой, что ни выпрямиться в ней, ни даже шевельнуться лишний раз!