УТЕС ДРАКОНА. Палеофантастика русской эмиграции
Шрифт:
Как только волнение улеглось настолько, что явилось возможным снова приняться за водолазные работы, я лично спустился на дно и убедился, что волнением предшествующих дней затонувшее судно сдвинуло с места, подволокло ближе к берегу, разорвало буквально пополам.
Впрочем, это последнее обстоятельство было нам только на руку: теперь добывание груза «Джессики» уже не представляло ни малейших затруднений, потому что три четверти остававшихся в трюмах раковин высыпались попросту на дно и лежали горами между подводных камней. Знай только подбирай, да
Я заканчивал осмотр положения судна и уже дал сигнал о поднятии, как вдруг, случайно повернувшись, в изумлении остановился, не веря своим глазам: в самом деле, буря, должно быть, наделала делов и на морском дне. А еще говорят, что на очень сравнительно небольшом расстоянии от уровня моря вода остается абсолютно спокойна даже и в моменты наиболее жестокого волнения снаружи?!
Положим, что бухта, в которой лежала «Джессика», особой глубиной не отличалась, но все же…
Единственное рациональное объяснение, которое я находил, это было такое: течением откуда-то нанесло на знакомые мне подводные скалы не то груды песку, не то горы морских растений. И все это, улегшись на скалах, имело теперь самые фантастические очертания.
Ну да, конечно же! Вон как будто длинный хвост стелется по пологой части дна, свесившись с большой плоской скалы вниз. А вон гигантский хребет с чуть просвечивающимися позвонками и ребрами. А вон и голова.
Все это смутно, чуть заметно, словно в глубоком тумане, потому что вовсе не так близко от места, где я находился, а ведь как ни прозрачна морская вода, все же это не воздух. Ну, видишь на двадцать, тридцать сажен отлично. А дальше мгла сгущается и сгущается.
Стоп, машина!
Не эту ли самую штуку тогда видели и мои водолазы? Так и есть!
Вот и готовое объяснение всем нашим страхам!
Один просто увидел фантастические очертания скал, песчаных бугров, покрытых пучками водорослей, и испугался. Другому показалось, что эта штука шевелится, и он перепугался еще больше.
А я, третий вот, смотрю, и хладнокровно рассуждаю, и мне ничуть не страшно, потому что я только отношусь спокойнее к делу и не теряю головы.
Мне сделалось до того смешно, что я расхохотался.
И вместо того, чтобы подниматься, я дал на бот сигнал: спускать обоих водолазов первой пары.
Минуту спустя с качавшегося надо мной бота пошла медленно опускаться, странно, нелепо раскачиваясь, человеческая фигура. Это был первый из водолазов.
Пренелепое это зрелище спускающийся к вам, на дно, сверху водолаз!
Но в данный момент я думал не об этом: мне доставляло удовольствие думать, как посмеюсь я над нелепым страхом водолазов.
Пусть они спустятся, займутся работой, ничего не подозревая. А когда они углубятся в работу, я покажу им фантастические очертания в стороне и мимикой, конечно, спрошу, что теперь они, в моем присутствии, думают о подводном чудовище?
Взрослые люди, а могут дойти до того, что груды песку и водорослей принимают за какое-то чудище, падают в обмороки, стучат зубами! Стыд и срам!
Но первый водолаз уже стоял возле меня. У него в руках была кирка, а за поясом малайский крисс, необходимое оружие на случай нападения акулы.
Спускался и второй.
Едва дождавшись того, что его ноги коснулись дна, я сразу тронул их обоих за плечи и потом показал в ту сторону, где была странная гора.
Но можете себе представить мое удивление и даже, если хотите, испуг?
Теперь этой странной горы, этих бугров песку и водорослей не было!
Все исчезло, как сновиденье!
Я не верил своим глазам!
Да что это?
Дьявольское наваждение, что ли?
Или…
Или и я способен, раз только опущусь на дно морское, приняться галлюцинировать, как ребенок?
Мои водолазы явно недоумевали, не понимая, на что же именно я хотел обратить их внимание.
Они приближали к моему шлему свои шлемы, глядели на меня сквозь толстые стекла в медной блестящей оправе недоумевающе, пожимали плечами, словно пытаясь спросить:
— Чего же ты от нас хочешь?
А я стоял, не зная, что сделать.
Собственно говоря, инстинкт подсказывал мне, что делать: бросить все, немедленно подняться на поверхность. Ну его к черту, этот груз раковин!
Правда, я потерплю убыток в две-три сотни фунтов стерлингов, потому что только часть моих издержек окупится уже добытыми со дна раковинами.
Но я не так уж беден, чтобы бояться такой потери! Не разорит она меня, во всяком случае!
Но тут заговорило проклятое самолюбие. Знаете вы, господа, что это за самолюбие моряка?
Я подумал, каким насмешкам неизбежно подвергнусь я, если вот так, ни с того ни с сего, потому только, что мне что-то попритчилось, что-то померещилось, отдам приказ прекратить успешно идущие работы и, подняв якоря, улепетну из этого места?!
Слава Богу, до сих пор о Джонатане Смите никто не говорил, что он трус или лунатик!
Нет, все вздор! Будем работать! И больше ничего! Два или три ковша было благополучно нагружено раковинами и поднято на борт стоявшей почти над самыми нашими головами «Сузи» благополучно.
Я чувствовал, что мною овладевает уже утомление: пора подниматься.
И вот в это-то мгновенье произошло все…
Мои водолазы копошились почти у борта «Джессики», я же стоял несколько в стороне, впереди бушприта.
Они работали, согнувшись, таская раковины и накладывая их в спущенный ковш, и потому покуда ничего не видели. Я же стоял выпрямившись, оглядывая окрестность. И я первый увидел. Я увидел, как что-то странное, нелепое сначала поднялось из-за корпуса «Джессики», словно гигантская труба, суживающаяся кверху и заканчивающаяся каким-то колпаком. Потом эта труба перегнулась, опустилась над бортом. Это была шея и голова фантастического морского чудовища. Это была «Зеленая смерть», о которой нас предупреждал воспитанник миссионеров, — «Зеленая смерть», над которой мы столько потешались трое суток тому назад.