Утопический роман XVI-XVII веков
Шрифт:
Отмена частной собственности в Утопии, вообще-то говоря, не новость. Самое главное в фантазии Мора, где он пошел дальше требований плебейских масс, это организация производства. Для того чтобы все получили всё необходимое, оно должно быть произведено. Мор рисует картину трудового общества, где от физического труда освобождены только занятые государственной деятельностью и люди науки, мыслители, и то на определенное время. Производство — и ремесленное и земледельческое — организовано по плановому принципу. Но производство материальных благ не самоцель. Физическому труду в соответствии со склонностями человека отдано лишь шесть часов в сутки. Остальное время посвящено наукам, образованию, духовному совершенствованию.
Ныне, с высот научного коммунизма, нетрудно подметить многие наивности и несообразности утопии Мора. Изобилие материальных благ на основе простого физического труда, к тому же столь ограниченного временем, вещь крайне сомнительная. Мор взывает к науке и от нее ждет помощи труду, но его воображение ограничено: он предвидел только инкубатор для домашней птицы, изобретенный в конце будущего, XVII столетия. Поэтому он не знает, что делать, например, с неприятными, унижающими достоинство человека работами. Для Роберта Оуэна в начале XIX века это не проблема: уборные в коммунах очищаются механически, без прикосновения человеческих рук. А Мор вынужден ввести в своей утопии институт общественных рабов — преступников, иноземцев,— что никак не вяжется с общими основами утопийской жизни и нашло бы законное место в аристократическом государстве Платона. Мор и сам сомневается в возможности постоянного изобилия, он призывает к разумному ограничению потребностей, к скромности, а значит, к единообразию. «Кто узнает хотя бы один город, тот узнает все города Утопии»,— пишет Мор. Можно добавить: кто узнает одного утопийского гражданина, то узнает всех. Единообразие одежд и единообразие регламента жизни являются внешним проявлением унификации личности. Мор только прокламирует богатство интересов, но не знает, как его достичь, и это не единственная неясность его утопических фантазий. Но, следует еще раз подчеркнуть, Мор первым в истории человечества провозгласил возможность организации общественного производства на началах равенства, без частной собственности, а следовательно, возможность трудового преобразования, трудового перевоспитания человека?
Большое место,— и в этом дань историческим условиям,— занимают в «Утопии» вопросы религии. Мор, как уже было замечено, противник Реформации. Но странный это католик: его рассуждения о ценности жизненных благ и иллюзорности небесных, о бесплодии аскетизма, о возможности и законности различных вариантов веры в бога вплоть до пантеизма и т. д. и т. п. сближают его скорее с вольнодумцами XVII—XVIII веков — непосредственными предшественниками атеизма, чем с отцами церкви. Католическая церковь, объявившая Томаса Мора святым (1935 г.), проявила крайнюю снисходительность к его высказываниям о религии!
Утопия — это будущее Англии, каким хотел бы видеть его Томас Мор, сын своего века. Неосуществимое в то время будущее, но вовсе не прихотливая игра ума фантаста. Мор отошел от интересов своей социальной группы и осознал необходимость освобождения народных масс, прежде всего крестьянства и ремесленников, как представителей пред-пролетариата. Он борется против всякой собственности, он хочет устранить старых эксплуататоров-феодалов, заодно устранив и новых заправил денежного мешка. Его взгляды утопичны и выражают незрелость экономических и политических устремлений масс того времени. Но во всемирно-историческом смысле его книга — предвозвестие классовой борьбы пролетариата. Томас Мор в родстве с ним: на гербе его Утопии, как и на гербе первого в мире социалистического государства,— символы плодотворного труда: серп, молот, колосья.
При чтении «Утопии» возникает ощущение того, что идеальное общество есть законченное совершенство и все жизненные трудности разрешены здесь навсегда. Это нетрудно почувствовать. Труднее понять, что провозглашение науки и производства основой человеческой жизни подводит к понятию прогресса. Идеал «Утопии» ведет вперед, он разрушает застойность средневекового мышления, создает предпосылки исторического взгляда на человеческое общество.
Интернациональный характер латыни, на которой была написана и издана «Утопия», обеспечил распространение ее идей среди образованных современников. Всходы этих идей обнаруживаются уже в 30-е годы XVI века, в «Гаргантюа и Пантагрюэле» Рабле: идейный стержень книги составляют размышления о воспитании человека и разумном социальном устройстве. Проникнутая ненавистью к рабству и насилию, мечтаниями о свободе, равенстве и братстве людей, сатира Рабле — это чисто художественный вариант утопии, где все показало в картинах веселых похождений и дерзких предприятий, и чисто французский вариант, где принцип умеренности Мора заменен эпикурейским отношением к жизни. Несомненно, что сатира Рабле, выдержавшая в XVI веке многие десятки изданий, сыграла колоссальную роль в распространении утопических идей вширь — не только среди образованной элиты, но и в народной среде.
Более четырехсот лет прошло с того момента, как в Тауэре был казнен великий Томас Мор. Наконец-то очередное правительство Англии решилось водрузить в Вестминстерском аббатстве мемориальную доску в его честь. Но приговор суда 1535 года «за государственную измену» не отменен, н в этом есть своя логика, ибо «Утопия» Томаса Мора явилась первым ударом, нанесенным формирующемуся буржуазному государству его собственным лордом-канцлером.
Дальнейшее распространение утопического социализма в Европе связано с именем Джованни Доменико Кампанеллы, автора «Города Солнца», известного итальянского философа, социолога и литератора. Он родился в 1568 году на юге Италии, в Калабрии, которая находилась под гнетом испанской короны. Пятнадцати лет, вопреки воле отца, который мечтал видеть его дипломированным юристом, он постригся в монастырь доминиканцев под именем Томмазо (Фома). Начинаются упорные занятия философией и теологией, изучение работ Аристотеля и Фомы Аквинского. Но пытливый и глубокий ум Кампанеллы рвется из тенет церковной учености. На полках монастырских библиотек он находит труды Демокрита и Платона, по-своему осмысливает их. Наибольший его интерес вызвала натуралистическая философия итальянца Бернардино Телезио (1509—1588), яростного противника аристотелевской схоластики, работы которого были включены католической церковью в список запрещенных книг. Кампанелла открыто защищает идеи Гелезио, публикует философские сочинения, где развивает их в направлении пантеистического одухотворения природы. Такая дерзость не могла пройти безнаказанной, и инквизиция заинтересовалась Кампапеллой. Но до поры до времени все сошло благополучно: Кампанелла проявил себя как противник Реформации и сторонник не только церковной, но и светской власти папы, что заставило инквизицию закрыть глаза на многие его прегрешения.
Воззрения Кампанеллы весьма противоречивы. Он всерьез занимался астрологией, что сыграло неожиданно значительную роль в его жизни и деятельности. В 1597 году он вернулся на родину и, основываясь на положении звезд, предсказал победоносное восстание против власти испанских Габсбургов. Впрочем, возмущение произволом иноземцев охватило тогда все слои Калабрии, и Кампанелла возглавил заговор, к которому примкнули и дворяне, и монахи, и крестьяне, и разбойники; ожидалась помощь турецкого флота. День выступления назначили на 10 сентября 1599 года. Но испанцев предупредили, и верхушка заговора была схвачена. Попал в неаполитанскую тюрьму и Кампанелла. Политического преступника спасло от немедленного смертного приговора только то обстоятельство, что его объявили еретиком, и посему он подлежал юрисдикции папы.
Начался крестный путь Кампанеллы. Жесточайшие пытки, которым его подвергли, не вырвали нужных инквизиторам признаний. В 1602 году Кампанеллу осудили всего только на пожизненное заключение, и он провел в различных тюрьмах свыше двадцати семи лет. Постоянная работа и самодисциплина, каждодневное напряжение творческой мысли помогли ему выстоять. В 1616 году Кампанелла написал книгу в защиту Галилея (издана в 1622 г.), где обосновал принцип свободы науки. И это в тюрьме, в полной зависимости от палачей! Все попытки устроить побег, предпринятые его друзьями, окончились неудачей. Только в 1626 году папа Урбан VIII, известный своей антииспанской ориентацией, переводит Кампанеллу в Рим, и отнюдь не бескорыстно. Папу крайне интересовали астрологические предсказания, а Кампанелла был якобы известен «секрет», как избежать подвластной звездам судьбы. На этот раз астрология не подвела, и вскоре он был выпущен на свободу. Но положение его оставалось неустойчивым, наветы продолжались, а когда в 1632 году начался процесс Галилея и Кампанелла снова выступил в его защиту, неустойчивость эта еще более усугубилась. Кампанелла переехал в Венецию, а оттуда бежал во Францию, где среди друзей,— одним из них был известный философ-материалист Гассенди,— получил наконец возможность свободно заняться научной деятельностью. Не закончив подготовки к печати собрания своих сочинений, он умер в 1639 году.
Утопия «Город Солнца, или Идеальная Республика. Поэтический диалог» была написана на латыни в тюрьме, в 1602 году, а опубликована впервые в 1623 году. II на этой утопии лежит отпечаток своего времени, его мучений и проблем.
В жизни Англии начала XVI и Италии начала XVII веков были существенные черты сходства. После бурного развития мануфактур-кого производства, когда Италия являлась самой передовой страной Европы, н передовой не только в экономическом отношении, наступило время упадка. Ориентация иа внешний рынок оказалась роковой: великие географические открытия и господство турок на востоке Средиземного моря привели к перемещению главных торговых путей и жестокому экономическому кризису. Как в Англии во времена «огораживаний», хотя и по другой причине, тысячи людей — ремесленников, мелких торговцев, работников мануфактур — не знали, куда приложить свои руки. Крестьянство страдало от самых варварских форм феодальной эксплуатации, от иноземного владычества. Техническое развитие зашло в тупик, а между тем творческая деятельность людей науки продолжалась, и это приводило к оппозиционности интеллигенции. Но в тогдашней Италии, экономически разобщенной и политически раздробленной, не могло сложиться революционной ситуации. Народный протест выражался в стихийных формах,— тот, кто не хотел нищенствовать и умирать от голода, шел в бандиты, в разбойники и мстил за попранное достоинство. В этих условиях утопизм, как мечтание о разрубленном гордиевом узле гибельных обстоятельств, был, по существу, неизбежен.
На мрачном горизонте драматической жизни тогдашней Италии Государство Солнца появляется как светлое видение. Где-то в Индийском океане, в некоей неизвестной земле возвышается гора, на которой построен прекрасный лучезарный город. Стены его украшены чудесной и в то же время поучительной живописью, здания светлы и вместительны. Там воплотились заветные мечты о человеческом счастье, ибо там нет частной собственности и все построено на основе естественных законов природы.
Город Солнца — теократическая республика, организованная по образцу монашеского Ордена и отдаленно напоминающая иерархическую структуру государства древних инков. Во главе его стоит мудрейший и всезнающий первосвященник Солнце (он же Метафизик), которому подчинены три соправителя: Мощь, ведающий военным делом, Мудрость — познанием, науками, и Любовь — продовольствием, одеждой, деторождением и воспитанием. Они выбирают низших должностных лиц, носителей истинного знания, презирающих схоластику — «мертвые знаки вещей». В Городе Солнца, пишет Кампанелла, «того почитают за достойнейшего, кто изучил больше искусств и ремесел и кто умеет применять их с большим знанием дела. Поэтому они издеваются над нами за то, что мы называем мастеров неблагородными, а благородными считаем тех, кто не знаком ни с каким мастерством, живет праздно и держит множество слуг для своей праздности и распутства, отчего, как из школы пороков, и выходит на погибель государства столько бездельников и злодеев», (Как напоминает эта филиппика «Утопию» Мора!).