Утопленница
Шрифт:
Он секунду помедлил.
— И знаете, вы сама — один из всех фактов.
— То есть?
— Рассмотрение жалоб, заявлений зависит от людей, которые жалуются. Кажется, вы человек с принципами. Ваша сестра была такой же?
— С принципами? Она была очень уравновешенной, мистер Станиэл. Не склонна к преувеличениям, не действовала исподтишка. У меня тоже нет таких привычек.
— Следовательно, письмо приобретает большой вес, и ваше заявление — больше оснований. Вы меня понимаете?
— Думаю, да.
— Мне хотелось бы узнать что-то о вас. И о вашей сестре.
— Сестры Лоример... — у нее перехватило дыхание, она торопливо
Лу оправдала ожидания. Келси был изысканный, импозантный и очень богатый — это чтоб вы узнали и о нем. Состоялась скромная уютная свадьба, которая выжала нас досуха. Но зато повезло. Хотя, как выяснилось позже, вовсе не повезло. На всякий случай я захватила письма Лу. Я берегу вещи — ленточки, письма, марки. У мамы больное сердце, бывают приступы, она может протянуть и шесть месяцев, и шесть лет. Я служу в посреднической фирме — на работу и с работы. Мне может быть двадцать пять или шестьдесят пять — никакой разницы.
Она с удивлением и страхом взглянула на него:
— У меня ведь нет привычки плакаться перед другими. Наверно, виноват этот сумасшедший день, безумная жара и перелет.
Загасив сигарету в маленькой пепельнице и чувствуя, что сейчас расплачется, она встала, прошлась по комнате.
— Письма мне очень помогут, Барбара.
— Не обращайтесь со мной так доверительно!
— А вы не старайтесь изображать высокомерие и гордыню. Какое-то время нам придется сотрудничать. Пол и Барбара — легче и проще. И для меня польза: в качестве Барбары вы станете говорить свободнее, более естественно.
Резко повернувшись, она пристально посмотрела на детектива:
— Свободнее, чем сейчас? Нет, благодарю. Досотрудничалась до жалости к себе, а это скверное чувство. Оказывается, нечего плакать по моей сестре, нужно лить слезы надо мной.
— Как насчет писем?
Достав пачку из кармашка чемодана, она опять уселась напротив него.
— Тут... разнообразная коллекция. Это, так сказать, письма официальные. На домашний адрес мне сообщала обычные вещи, обращалась, главным образом, к маме. А эти — очень интимные, личные — я получала в конторе... Пол.
— Не смущайтесь, Барбара. Мне поручено частное, деликатное дело, оно касается смерти женщины, поэтому ее сфера чувств имеет важное значение.
Он протянул руку, и Барбара вложила в нее пачку со словами:
— Не представляю, как вы здесь станете слоняться и задавать вопросы. Пол объяснил, под каким предлогом явился в город, показав подготовленные для него бумаги от страховой компании. Сообразила гораздо быстрее, чем Уэлмо, и удовлетворенно кивнула:
— Все будут думать: вы стараетесь доказать самоубийство, чтобы сберечь денежки своей фирме. Пол, а если я останусь здесь на несколько дней, это не помешает? Не покажется ли кому-нибудь странным то, что мы будем встречаться, разговаривать?
Он пожал плечами.
— В случае чего пойдет только на пользу. Воображаемая сумма страховки должна достаться вам и вашей матери, поэтому мое расследование вас тревожит. Не хотите спускать с меня глаз, чтобы убедиться, что я не обведу вокруг пальца. Это обычный прием. Нужно подкинуть людям версию, которая соответствует их представлениям, и тогда они разговорятся.
Она окинула его взглядом:
— Значит, вот почему вы постарались выглядеть таким обыкновенным... — Смутившись, она покраснела. — Я хотела сказать...
— Стараюсь выглядеть так, как выглядит человек, за кого я себя выдаю, это помогает.
Понимая, что произносит банальную фразу, она все же сказала:
— Думаю, ваша работа очень увлекательна.
Выражение лица, даже осанка его мгновенно преобразились, и теперь его уже нельзя было назвать посредственностью. Проявилась темная, горькая сила, отчаяние, ярость, одновременно и шокировавшие, и притягивавшие ее. Но так же быстро он овладел собой, ответив:
— Иногда. Могу я узнать, какую сумму вы готовы вложить в расследование?
— Я выжала со счета в банке тысячу, точнее, пятнадцать сотен, тысяча — для этой цели. В бостонском отделении вашего агентства мне сказали, что следствие здесь... пройдет быстро. Я надеялась, тысячи хватит, но сейчас мне кажется — нет. Пятьсот на дорогу и расходы. Обратный билет уже оплачен, а свободные дни беру за счет отпуска. Но нужны деньги, чтобы остаться здесь.
Он опять утратил самоуверенность и снова показался моложе.
— Мне хочется сказать вот что. Звучит немного странно, но вам следует знать. Если уясните себе заранее и обдумаете, то в дальнейшем останется меньше вероятности наделать глупостей.
— Что ради Бога...
Он ответил холодным, открытым взглядом.
— Барбара, закон — это мерило могущества. Криминальное дело похоже на цепь. Ее звенья — совокупность улик, их мотивы, доказательства и обвинение, судебное разбирательство, процесс, приговор, обжалование, подтверждение приговора, наказание. А деньги, влиятельность подобны огромным клещам. Они могут разомкнуть любое звено цепочки, и все дело рухнет. Барбара, здесь замешаны крупные имена города: Хансон Кимбер. Так что не будьте идеалисткой. Может случиться, что я соберу обличительные факты для настоящего досье, передам в соответствующие учреждения, но дальше я бессилен. А это мерило могущества особенно эффективно действует в таких провинциальных городках. Здесь нет независимых и неподкупных федеральных служащих, нет крупных газет, которые отстаивают справедливость. На карту поставлено многое, наш мир не из лучших, но другого ведь нет. Во всяком случае, кое-кого мы уже затронули.