Утраченная реликвия...

Воронин Андрей Николаевич

Юрий не сомневался, что Шайтан думает, мыслит, а не просто скучает по Бондареву; но хуже всего было постоянное чувство вины, не отпускавшее Юрия с тех пор, как пес поселился в его квартире.

– Вот это, Шайтан, и есть главная причина, по которой я до сих пор не обзавелся собственной собакой, – доверительно сказал он псу, усаживаясь на скамейку и вынимая из кармана бутылку пива. Пес слегка шевельнул треугольными ушами, услышав свое имя, но головы не повернул. Юрий проследил за направлением его взгляда и вздохнул: Шайтан смотрел в дальний конец аллеи, откуда они с Бондаревым появились в тот, первый раз.

– Не смотри, собака, –

сказал Юрий, когда сумел наконец разжать сведенные судорогой челюсти. – Не придет он, понимаешь? Убили солдата, вот и весь сказ. Эх ты, шалопай гражданский, щенок бестолковый… И меня могут убить, и тебя, и вообще кого угодно. Все умирают, Шайтан, – друзья, любимые, ты сам… И всегда кто-то остается, чтобы тосковать. Помнить и тосковать, да… Но это проходит, поверь. Не сразу, но проходит. Ты еще молодой, забудешь его. Я вот не забуду, но я-то уже привык – то один уйдет, то другой Ты, главное, не волнуйся, пес, я тебя не брошу. Если что, к Димке Светлову пойдешь. Он парень хороший, а жена у него вообще из чистого золота сделана. Нет, из золота – это не то. Собакам золото по барабану. А из чего тогда – из колбасы? Колбасу собаки любят, но это как-то… Не жрать же я тебе ее предлагаю, в самом-то деле! Да, брат, запутались мы с тобой. А все потому, что у тебя с образным мышлением туго. Или это у меня туго? А? Ты как считаешь, Шайтан, у кого из нас двоих хуже с мышлением?

Пес все-таки повернул голову, посмотрел на Юрия, будто ожидая, что человек скажет наконец что-нибудь умное, ничего не дождался, два раза мигнул и отвернулся.

– А ты не хами, – сказал ему Юрий и ударом об угол скамейки сбил с пивной бутылки жестяной колпачок. – Самая большая роскошь на свете – это роскошь человеческого общения. Слыхал? Человеческого Убей, не вспомню, кто это сказал, но сказано хорошо. Так вот, я тебе бесплатно предлагаю самую большую роскошь на свете, а ты, собака волосатая, морду воротишь! Ну, куда это годится? Эх, собака ты, собака! Покурим, что ли?

Он зубами вытащил из пачки сигарету и закурил, пряча огонек зажигалки в ладонях. В парке все еще лежал снег, его неровные языки серели между черными стволами деревьев, и сквозь них кое-где уже проступала темная щетина мертвой прошлогодней травы. Воздух был сырым, прохладным и пах весной, заставляя ноздри Шайтана настороженно трепетать.

– Это твоя первая весна или вторая? – спросил Юрий. – Вторая, наверное. Салажонок ты еще, и больше ничего. Слушай, так тебе же, наверное, жениться пора! А? Или не пора еще? Дьявол, ни черта я про это дело не знаю – когда жениться, как жениться… Сам никак не соберусь, а тут, на тебе, привалило счастье – кобеля сватать! Может, вместе невест поищем? Ты – мне, я – тебе…

Пес все смотрел в дальний конец аллеи, будто и впрямь надеялся, что оттуда вот-вот появится знакомая фигура в размалеванном камуфляжными пятнами бушлате, но Юрий чувствовал, что Шайтан его слушает. Вряд ли, конечно, до него доходил смысл произносимых человеком слов, да и смысла особенного в монологе Юрия не было, но звук человеческого голоса, наверное, хотя бы отчасти заполнял возникшую внутри собачьей души пустоту. Продолжая неторопливо нести отборную чушь, Юрий подумал, как это важно – слышать в трудную минуту дружеский голос.

– Заходил вчера к твоему хозяину на работу, – продолжал он, глотнув пива и попыхивая сигаретой, – пообщался с его начальником. Ну и рожа, скажу я тебе! Чистый упырь – лысый, как авиабомба, бритый, горелый, на макушке шрам,

а глаза, как две скорострельные пушки, – так, блин, и целятся, так и выбирают, куда бы тебе засадить длинной очередью. Дракула! Фантомас! Одно слово – краповый берет. По контузии, небось, списали, а теперь он, значит, тут, на гражданке, делами вертит. Интересно, какой баран ему разрешение на ствол выдал? Он же только и ждет случая кого-нибудь пристрелить. Это же прямо на его морде горелой написано, да такими буквами, что слепой в темноте разглядит. Он бы и меня грохнул, если бы было за что. Он бы меня и просто так, ни за что грохнул, да я повода не дал. Я, брат, дипломатичный… Вот бы тебя на него натравить! А еще лучше – папашу твоего покойного, земля ему пухом. Знаешь, какой был солдат – твой папаша? 0-го-го! Ишаки эти бородатые, ичкеры, за его ушастую голову большие деньги сулили, да хрен что им обломилось, не на таковского напали.

Шайтан повернул голову и посмотрел на него долгим взглядом, в котором Юрию почудилась укоризна.

– И не надо на меня так смотреть, – сказал Юрий. – Я не пьяный. Это ж пиво, от него вонь одна, а толку никакого. Это я так, время коротаю, не обращай внимания. Елки-палки, пес! Ты хоть понимаешь, что это полная бредятина? Я, человек, гомо, блин, сапиенс, перед тобой, чертом хвостатым, оправдываюсь, как перед начальником политотдела!

Пес вдруг перестал обращать на него внимание, поставил уши топориком и стал напряженно вслушиваться во что-то, слышное ему одному.

– Ну, что мы там учуяли? – поинтересовался Юрий и сделал экономный глоток из горлышка, закусив его не менее экономной затяжкой. – Кто там, Шайтан? Чужой?

При слове «чужой» пес угрожающе зарычал, не сводя глаз с поворота аллеи. Поворот был обсажен какими-то кустами – черными, голыми, но все равно непрозрачными ввиду своей чрезвычайной густоты, – и Юрий не видел приближающегося человека. Однако в том, что кто-то приближается, сомневаться не приходилось – вряд ли Шайтан вел себя подобным образом просто так, от нечего делать.

– Однако, – удивленно произнес Юрий. – Ты что же, взял меня под охрану? Под опеку и покровительство, так сказать? Черт! Неожиданно, не скрою, но – польщен, польщен… А ну-ка… Чужой, Шайтан! Чужой!

Шайтан вскочил, натянув поводок, весь напрягся, поставил дыбом шерсть на загривке и трижды глухо пролаял, по-прежнему адресуясь к пустому и безлюдному повороту аллеи.

– Ай, молодец, хорошая собака! – похвалил его Юрий. – Выходит, я за тобой как за каменной стеной Но ты расслабься, приятель, это не кровожадный монстр пришел по наши души. Я, пожалуй, даже знаю, кто это. Он нормальный парень, просто ты пока с ним незнаком. Да я же тебе про него говорил – Димка Светлов, у которого жена золотая. Ну, или колбасная, это уж кому что нравится А сам он, чтоб ты знал, главный редактор, уважаемый человек, так что кусать его не надо. Понял?

Из-за поворота наконец показался Светлов в своем укороченном пальто, с плоским матерчатым портфелем в руке и, как всегда, с непокрытой головой. Шайтан залаял, но Юрий осадил его, сказав, что это свой, и пес ему поверил, хотя, похоже, не до конца: лаять-то он перестал и даже сел, но при этом все равно не спускал с приближающегося журналиста настороженных и не слишком ласковых глаз.

– Полундра! – дурачась, закричал Юрий и сделал глоток из бутылки. – По правому борту, дистанция три кабельтовых, плавник! Китовая акула! Отставить – китовая! Акула пера!