Утраченное наследие
Шрифт:
Григорий никогда и не помышлял о переезде. Ему всегда нравилось в С. Здесь он окончил школу, затем любимый университет, здесь жил и работал теперь.
У него была интересная должность в администрации города, благодаря чему он знал все проблемы и события губернской столицы. На работе его уважали и доверяли самые ответственные проекты. Сам мэр города уже заметил его. Этим Гриша гордился и рассчитывал на свое прочное положение, без всяких там неожиданных проблем и трудностей. Начальник у него был, правда, слегка своеобразным человеком. Но Гриша очень уважал его с самого начала, как тот взял парня на работу сразу после университета. Многие прочили Григорию место руководителя. Однако Гриша
Вообще-то, Григорий Серов был завидным женихом. Девушки кружились вокруг него. Он знал, что сильно нравится многим. Но сам не торопился сделать выбор.
Гриша вырос в семье инженеров. И мама и папа были им довольны и почти никогда от него ничего не требовали, поручая сына его же самостоятельности. Григорий всегда был серьезным. Он много работал. Свободного времени было мало, и единственное, на что он тратил его чаще всего, – это чтение. Гриша много читал. Особенно любил русскую классику и очень ревностно относился к своей еще маленькой, но любимой домашней библиотеке.
По характеру спокойный и рассудительный, он любил уединяться, как бы уходил в себя. Но, несмотря на это, имел довольно много знакомых и даже парочку хороших друзей. Иногда, правда, он исчезал из поля зрения всех на долгие недели, а то и месяцы. Тогда друзья, обижаясь немного, констатировали: «Книжками зачитался, библиотекарь!..» В такие периоды его можно было застать дома, буквально утонувшего в очередном романе Достоевского или Толстого. Он целиком и полностью уходил в книгу. И раздражался, когда звонил телефон и кто-то пытался вырвать его из мира, созданного автором.
Больше всего в классике он ценил атмосферу времени, которую создавали писатели. Каким-то другим измерением казались ему XVIII и XIX века с их культурными светскими салонами, балами, письмами, каретами, дамами в длинных пышных платьях и мужчинами с честолюбивыми помыслами, в офицерских мундирах. Прочитав очередную книгу и находясь еще под сильным впечатлением, он делился с друзьями:
– Подумайте, ведь все это было на самом деле!.. Была страна, в которой главными праздниками были церковные, знание иностранных языков по четыре-пять, как само-собой разумеющееся; были традиции, которые строго соблюдали и передавали из поколения в поколение… Были другие принципы жизни, другое восприятие самой жизни, другое воспитание, другие интересы… Это кажется сейчас все пафосным и почти невероятным. Но ведь это было. Было у наших предков: и литература, и театры, и патриотизм… Куда же все это ушло? Где это культурное общество с возвышенными идеалами?..
Друзья часто слушали его в оцепенении и чаще смеялись над ним, чем пытались понять всерьез.
– Сейчас совсем другое время, Гриша, – говорили они, – ты, видимо, не в том веке родился!..
Он не обижался. Но чувствовал себя одиноким после таких разговоров…
Часто по субботам он приезжал на метро в центр города, намеренно не используя свой автомобиль, чтобы прогуляться по старым улицам С. Возможно, по причине все той же любви к прошлым столетиям именно старинные здания привлекали его больше, чем новостройки из стекла и бетона. Ему нравились старые улицы, переулки и бульвары, с их тополями и липами, с аллейками и лавочками, с храмами и церквями, с арочными переходами между дворов. К тому же в городе С. все это располагалось вдоль красавицы Волги, обрамленной каменной набережной. Здесь он мог бродить часами, особенно летом и осенью. И делал это всегда по утрам в выходные дни, когда город еще лениво спит и почти пусто на улицах.
Гриша, гуляя, представлял, что он попадает, например, в начало девятнадцатого века. И вот-вот сейчас из-за угла вывернет коляска зажиточного купца или известного в городе чиновника. А на балконе одного из угловых домов вдруг возникнет фигура молодой женщины в белом пеньюаре в пол и с еще не убранными волосами. Она увидит его и, покраснев, ретируется с балкона, качнув занавеску. Григорий всегда улыбался этим своим мыслям и сожалел, что действительно не родился лет сто, сто пятьдесят тому назад…
В это утро он свернул на любимую улицу Петербургскую. Ни одна из его прогулок не обходилась без нее. Всегда приходя сюда, он думал, как все-таки ладно она устроена. И похоже, что почти ничего не изменилось со временем.
Он прошелся вдоль нескольких старинных домов, первый этаж которых утонул в брусчатом покрытии улиц, потому окна выглядывали из земли лишь наполовину. В большинстве сквозь мрачные стекла виднелась убогость, прикрытая полинялыми шторками и жухлыми геранями. Правда, на многих домах уже давно красовались вывески вроде: «Волжский коммерческий банк» или «Регина – магазин женской одежды». В таких зданиях «полуокна» были заложены красным кирпичом или просто прикрыты куском фанеры. Многие из современных владельцев даже не потрудились обновить краску на стенах. Зато везде стояли тяжелые железные двери с наклейкой «Под охраной ЧОП “Скала”» и настороженно сверху мигало красное око сигнализации.
Натыкаясь на такие вывески и наклейки, он невольно отводил глаза. Они мешали ему погружаться в его фантазии о прошлом.
Улица эта давно стала прогулочной – закрытой для проезда автомобилей. Гриша дошел до середины Петербургской и остановился. Он с наслаждением глотнул кофе и шагнул ближе к левой стороне.
О! Здесь были его любимые дома. «Наверняка когда-то тут жили граждане, которыми гордился город… – думал он. – Они строили его и развивали для себя и потомков…»
Особенно Григорий любил дом белого цвета с балконом и колоннами. Он был не очень большим, но все же крупнее, чем остальные. Крыша его была почти пологой и чуть выступала над фасадом здания. Колонны начинались под ней и упирались в длинный балкон. По краям балкона красовались два кашпо из камня, выполненные в стиле всего здания. В них кто-то бережно сажал белые розы каждую весну и каждую осень так же бережно закрывал их от холода конусами из какого-то темного материала. Под балконом располагался парадный вход в дом. Двери были двойными и высокими, старыми, но очень крепкими. Подняться к ним можно было по каменной лестнице с широкими перилами, в основании которых на двух пьедесталах возвышались два больших шара. Они треснули от времени, и краска с них давно облупилась, но все же крепко стояли на своих почетных местах.
Весь дом олицетворял собой другую эпоху. «Конечно, не одно поколение прожило в нем!..» – думал Григорий, разглядывая здание. Еще одна особенность нравилась ему в этом доме: он располагался между другими домами на довольно большом расстоянии, как бы обособленно. Тогда как другие дома построены были впритирку друг к другу, стена к стене.
Каждый раз, любуясь этим домом, Григорий находил для себя все новые и новые необычные детали, отличавшие его от соседних строений. Но сегодня что-то особенно выделяло его…
Он постоял еще пару минут, перемещая взгляд справа от любимого им дома, затем слева от него. Задумался… И вдруг понял. Сегодня этот дом выделялся не только своей внешней красотой. Этим пасмурным утром в доме с колоннами горел свет, тускло, но все же горел. А в соседних – нет…
Нет ни одного живого окна. Они пустые и безжизненные. В них больше никто не живет и не работает… «Но когда они опустели? – подумал Григорий. – Ведь еще пару недель назад я гулял здесь и не заметил особых изменений на этой улице. И признаков переездов не видел… Может, все съезжали постепенно?.. Но почему я не слышал о расселении этого района?»