Утро магов (Посвящение в фантастический реализм)
Шрифт:
После смерти Будмэна и отставки Десткотта Великим Мастером "Золотой Зари" стал С. Л. Мейтерс, который руководил ею некоторое время из Парижа, где женился на сестре Лнри Бергсона.
Находясь во главе "Золотой Зари", Мейтерс был замещен знаменитым поэтом Иитсом, получившим позднее Нобелевскую премию.
Иитс принял имя "Брат Демон - Бог Наоборот". Он председательствовал на собраниях в шотландском костюме, в черной маске, с золотым кинжалом у пояса.
Артур Мэйчен принял имя "Филус Акварти". Только одна женщина вошла в "Золотую Зарю" - Флоренс Фарр, директриса театра и близкая подруга Бернарда Шоу. Там можно также было найти писателей Блэквуда, Стокера, автора "Дракулы", и Сакса Ромера, равно как и Пека, шотландского астронома, президента Королевской Академии. Кажется, что эти высокие умы были отмечены "Золотой Зарей" навсегда. По их собственному признанию,
Некоторые тексты Артура Мэйчена воскрешают знание, забытое большей частью людей, хотя и необходимое для правильного понимания мира. Даже для неподготовленного читателя беспокоящая истина просвечивает между строками этого писателя. Когда мы решили процитировать вам некоторые страницы Мэйчена, мы еще ничего не знали о "Золотой Заре". Хоть мы и сохранили все пропорции и наше спасительное смирение, здесь с нами произошло то же, что происходит с самыми великими жонглерами: от равных по ловкости рук их отличает то, что во время их лучших упражнений предметы начинают жить самостоятельно, ускользают от их воли, проявляют непредвиденную удаль. Так и нас обогнало магическое. Мы искали в поразившем нас тексте Мэйчена общее освещение аспектов нацизма, - показавшихся нам более значительными, чем все сказанное официальной историей. Нетрудно заметить, что нашу систему поддерживает неумолимая логика, которая могла бы на первый взгляд показаться ошибочной. В известном смысле мало удивительного в том, что эта информация приходит к нам от члена общества посвященных, явно отмеченного печатью "ново-язычества".
Глава 4 * ГРЕХ - ЭТО ПОПЫТКА ВЗЯТЬ НЕБО ШТУРМОМ
Вот этот текст - введение в новеллу под заглавием "Белый народ". Новелла, написанная после "Великого бога Пана", вошла в сборник, который был опубликован после смерти Мэйчена и назывался "Рассказы об ужасном и сверхъестественном". "Амброз Бирс сказал: - Колдовство и святость - вот единственная реальность. Магия оправдывает себя в детях: они едят корки хлеба и пьют воду с гораздо большей радостью, чем та, которую испытывает эпикуреец.
– Вы говорите о святых?
– Да. И о грешниках тоже. Я думаю, что вы впадаете в ошибку, характерную для тех, кто ограничивает духовный мир самыми высшими областями. Извращенные существа тоже составляют часть духовного мира. Обычный человек, плотский и чувственный, никогда не будет настоящим святым. И настоящим грешником - тоже. Мы по большей части просто противоречивые создания и, в общем, не заслуживаем внимания. Мы следуем нашим путем по повседневной грязи, не понимая глубинного значения вещей, и поэтому добро и зло в нас идентичны - случайны, незначительны.
– Значит, по вашему мнению, настоящий грешник - это аскет, как и настоящий святой?
– Тот, кто велик в добре, как и во зле, оставляет несовершенные копии и идет к совершенным оригиналам. Для меня нет никакого сомнения: святейшие из святых никогда не совершали добрых дел в обыденном смысле слова. А с другой стороны - существуют люди, опустившиеся до дна пропасти зла, но за всю свою жизнь никогда не совершившие того, что мы называем "дурным делом".
Он на мгновение вышел из комнаты. Котгрейв повернулся к своему другу и поблагодарил его за то, что он представил его Амброзу.
– Он великолепен, - сказал он.
– Никогда не слышал ничего столь хлесткого.
Амброз вернулся снова с запасом виски и щедро налил обоим. Свирепо критикуя секту воздерживающихся, себе он налил стакан воды. Он стал было продолжать свой монолог, но Котгрейв прервал его: - Ваши парадоксы чудовищны. Человек может быть великим грешником, и тем не менее не делать ничего дурного? Ну и ну!
– Вы очень ошибаетесь, - возразил Амброз.
– Я никогда не занимаюсь парадоксами. Я бы очень хотел, чтобы мне это удавалось... просто я сказал, что человек может быть большим знатоком бургундских вин и при этом никогда не пить их наспех в кабаке. Вот и все, и это скорее трюизм, чем парадокс, не так ли? Ваша реакция вызвана отсутствием какого бы то ни было представления о том, чем может быть грех. О, конечно, есть связь между Грехом с большой буквы и действиями, считающимися дурными: убийством, воровством, адюльтером и т.д. Точно так же заблуждаются буквально все: мы, следуя примеру остальных, привыкли на все смотреть через социальные очки. Мы думаем, что человек, который причиняет зло - нам или нашим соседям - это дурной человек. И он действительно дурной - с социальной точки зрения. Но можете ли вы понять, что Зло в своей сущности
– Все это кажется мне довольно странным.
– Ничуть. Убийца убивает по негативным, а не позитивным причинам: ему не хватает чего-нибудь, что имеют не-убийцы. Зло же, наоборот, полностью позитивно. Но позитивно в другом смысле. И оно редко. Безусловно, подлинных грешников меньше, чем святых. Что же касается тех, кого вы называете преступниками, - то это существа, которые, конечно, нам мешают, и у общества есть причины их остерегаться. Но между их антиобщественными действиями и Злом есть заповедное пространство, поверьте мне! Было уже поздно. Друг, приведший Котгрейва к Амброзу, несомненно, уже слышал все это. Он слушал со скучающим видом и немного лукавой улыбкой, но Котгрейв начал думать, что "помешанный" был, может быть, мудрецом.
– Знаете, вы меня страшно заинтересовали, - сказал он.
– Значит, вы думаете, что мы не понимаем подлинной природы Зла?
– Мы его переоцениваем. Или недооцениваем. С одной стороны, мы называем грехом нарушение правил общества, социальных табу. Это абсурдное преувеличение. С другой стороны, мы придаем такие огромное значение "греху", состоявшему в том, что посягают на наше имущество и на наших жен; при этом мы совсем теряем из виду то ужасное, что есть в подлинных грехах.
– Но тогда что же такое грех?
– спросил Котгрейв.
– На ваш вопрос я должен буду ответить вопросом. Что вы почувствовали, если бы ваша кошка или собака заговорила с вами человеческим голосом? Если бы запели розы в вашем саду? Если бы камни на дорогах вдруг стали увеличиваться у вас на глазах? Так вот, эти примеры могут дать вам представление о том, что такое действительный грех.
– Послушайте, - сказал третий участник беседы, остававшийся до сих пор равнодушным, - вы, кажется, оба спятили. Я пошел домой. На трамвай я опоздал, и теперь придется идти пешком.
Амброз и Котгрейв после его ухода лишь поглубже уселись в креслах. Свет ламп побледнел в холодном дыхании раннего утра.
– Вы меня удивляете, - сказал Котгрейв.
– Я никогда не думал об этом. Если это действительно так, то нужно все перевернуть. Тогда, по-вашему, суть греха в том...
– ... чтобы захотеть взять небо штурмом!
– подхватил Амброз.
– Грех состоит для меня в стремлении проникнуть запретным способом в другую, высшую сферу. Поэтому вы должны понять, отчего он так редок. Слишком мало людей и вправду желает проникнуть в другие сферы, будь они высокими или низкими, дозволенными или запретными. Святых мало. А грешников - в том смысле, как я это понимаю - еще меньше. И гениальные люди (принадлежащие порой и к тем, и к другим) - тоже редки... Но, может быть, много труднее стать великим грешником, чем великим святым.
– Потому что грех сугубо противоположен нашей природе?
– Совершенно точно. Святость также требует большого усилия, но это усилие совершается на пути, который когда-то был естественным. Речь идет о том, чтобы вновь обрести экстаз, ведомый человеку до грехопадения. Но грех - это попытка добиться экстаза и знания, которые никогда не были даны человеку, и тот, кто пытается их получить, становится демоном. Я вам сказал, что простой убийца не обязательно грешник. Это верно, что грешник порой бывает убийцей. Мне приходит на память, например, Жиль де Ретц. Видите ли, если добро и зло равным образом вне досягаемости современного человека, общественного и цивилизованного, то зло недосягаемо для него в еще более глубоком смысле. Святой старается вновь обрести утраченный дар; грешник стремится к тому, чем он никогда не обладал. В общем, он вновь повторяет грехопадение.
– Вы католик?
– спросил Котгрейв.
– Да.
– Тогда что вы думаете о текстах, где называют смертным грехом то, что вы относите к незначительным преступлениям?
– Заметьте, пожалуйста, что в этих текстах моей религии всякий раз появляется слово "маг", которое кажется нам ключевым. Мелкие преступления, называемые грехами, названы так лишь потому, что речь идет о магах. Потому что маги пользуются человеческими недостатками, рожденными материальной и социальной жизнью, как орудиями для достижения своей мерзкой цели. Позвольте мне сказать вам вот что: наши чувства, высшие чувства, до такой степени притупились, мы до того насыщены материализмом, что, наверное, даже не распознали бы подлинное зло, если бы нам довелось с ним встретиться.