Утро под Катовице
Шрифт:
По прибытии в Горький, первым делом я, разумеется, направился в техникум, добравшись туда через час после начала занятий. Быстро оформив документы на восстановление, я заселился в ту же комнату в общежитии, где проживал ранее, и отправился в управление НКВД. Нужно было отчитаться по имуществу и оружию, которое мне было выдано перед отправкой в Карелию. Сдав на складе справки о том, что винтовка, каска и другое подотчетное имущество мною сданы в Петрозаводске в арсенал погранотряда, я поднялся в кабинет к Куропаткину.
Товарищ капитан госбезопасности, разрешите войти?
Заходи, заходи, что там у тебя?
Я подошел к столу и протянул капитану справку о прохождении службы, о необходимости которой тот предупреждал меня перед отправкой на войну. Капитан указал мне на стул, после чего изучил бумагу, коротко прокомментировав прочитанное:
О,
Далее он взял из сейфа папку, пролистал подшитые в неё листы, достал из стола нитку с иголкой и неспешно подшил предоставленную мной справку. После чего откинулся на спинку стула и пару минут молча с показным интересом разглядывал меня. Я сфокусировал взгляд на шторах за его спиной, ожидая продолжения беседы.
Немцам известно, что танк у нас, — продолжил он после затянувшейся паузы, — Поэтому режим секретности по твоему делу снижен с «Особо важно» до «Совершенно секретно». Для тебя это практически ничего не меняет, все инструкции остаются в силе, просто имей ввиду. Можешь идти!
Выйдя из здания, я вдохнул морозный воздух и задумался над полученной информацией. Немцам известно о танке. Впрочем, было бы наивным полагать, что этот факт будет долго оставаться секретом. Слишком много народа посвящено в тайну — НКВД, военные, инженеры. Его ведь не просто хранили в закрытом помещении под замком, его должны были изучать, испытывать, а это десятки или даже сотни людей. Вот кто-то и проболтался. Всё-таки абвер сейчас на голову превосходит советскую контрразведку. Хотя может это англичане пронюхали и слили информацию немцам через Канариса. Ну да мне от всех этих размышлений ни холодно, ни жарко. Маловероятно, что отношения между Германией и СССР в настоящее время из-за того танка глобально изменятся. Немцам позарез нужен нейтралитет СССР во время предстоящей горячей фазы войны с англо-французской коалицией, а Сталин изначально не хотел обострять отношения с Германией, надеясь избежать столкновения. Так что вряд ли я сильно изменил историю, но хотелось надеяться, что наличие этого танка в распоряжении советских военных и инженеров позволит лучше подготовиться к надвигающейся войне.
По обратному пути в общежитие я накупил конфет и печенья, а когда вернулся то большинство студентов уже пришли с занятий и в моей комнате были все мои соседи, плюс комсорг техникума Тихонов устроился на табуретке за столом, дожидаясь меня — не мог подождать до завтра. После радостных объятий я хотел перейти к чаепитию, и уже выложил сладости на стол, но тут в комнату стали один за другим заходить студенты из соседних комнат и каждый считал своим долгом спросить где я воевал, за что мне дали орден, и между делом съесть конфету или печеньку. В комнате очень быстро стало не протолкнуться, поэтому я вышел в коридор и толкнул перед собравшимися студентами короткую речь, в которой сообщил, что я очень рад всех видеть, воевал вблизи от города Питкяранта, где боролся с белофинскими диверсантами, за что и награжден, подробности относятся к военной тайне. Но народ не унимался, задавал всякие глупые вопросы вроде того: почему финские солдаты пролетарского происхождения не перешли на сторону Красной Армии? Скользкие такие вопросики, но ещё на войне от комиссаров различного уровня я много раз слышал шаблонные ответы на этот вопрос — мол, сделали своё дело оголтелая антисоветская пропаганда наймитов мирового капитализма и мелкобуржуазные настроения значительной части несчастного обманутого финского населения.
Когда импровизированный митинг закончился, оказалось что все конфеты и печенье уже съедены. Но у меня в запасе ещё была пара банок тушенки, а у пацанов нашлись макароны, так что, объединив наши ресурсы, поужинали вполне сытно. За столом Тихонов рассказал, что секции боевого самбо процветают, уже пятнадцать штук открыто по всему городу и ещё несколько десятков заявок от комсомольских коллективов со всей области. Да, как-то не ожидал я, что этот вид спорта будет пользоваться такой бешеной популярностью. Но больше говорить пришлось мне, товарищи жаждали услышать подробности эпичных побед, а я старался не сболтнуть ничего лишнего. В советских газетах ведь об этой войне писали весьма скупо, стараясь скрыть военные просчеты и крупные потери. Я опасался, что излишняя откровенность могла привести к печальным последствиям вроде обвинения в антисоветской агитации или разглашении военной тайны, поэтому все мои рассказы сводились к тому как надо готовиться к войне и чего можно ждать в будущем.
… потому и не надо надеяться на то, что при мобилизации тебе всё выдадут. Запасные портянки и трусы уж точно не помешают… вот кто из вас умеет правильно забинтовать рану и поставить жгут? Да, на допризывной подготовке об этом говорили, но вы-то запомнили? Вот ты, Серёга, скажи, чем отличается венозное кровотечение от артериального?
Плотников застыл с поднесенной ко рту ложкой, пытаясь вспомнить ответ на поставленный мной вопрос, аж глаза от мозгового напряжения вытаращил.
Да расслабься ты, прожуй макароны, а то остынут! — я по-дружески подколол его и продолжил, — это надо знать как таблицу умножения, ведь в бою, под обстрелом действовать нужно быстро и правильно, там времени на раздумья нет. К тому же если начнется большая война, то обучение призывников будет сокращенным и той же первой помощи при ранениях внимания будет уделяться мало.
А ты думаешь, что большая война будет? — тут же ухватился за мою фразу Тихонов.
Не знаю, но вы все видите, что ситуация в мире напряженная, а готовиться надо к худшему, надеясь на лучшее! — соскочил я с прямого ответа, да и что я мог сказать? Мол, парни, война непременно будет и скорее всего вы все погибнете?
Это ты хорошо сказал — готовиться к худшему — а можешь провести лекции или что-то вроде кружка по этим вопросам? — Тихонов уже задумался о том, как бы на меня ещё какую общественную нагрузку повесить.
Э, нет, Михал Сергеич! Мне программу техникума нагонять надо, да и секциями самбо, по всей видимости, придется много заниматься! У нас ведь в техникуме есть допризывная подготовка, там всё это изучается, проблема ведь в том, что студенты относятся к этому курсу как к ненужной нагрузке — сдал и забыл, это в лучшем случае, а в худшем прогуливают и ничего не учат, руководство техникума тоже считает, что это далеко не самый важный предмет. Вот тут товарищ комсорг для Вас и открывается широчайшее поле деятельности, надо достучаться до каждого, чтобы и студенты и руководство техникума к допризывной подготовке относились серьёзно, ведь на самом деле это вопрос жизни и смерти, просто сейчас мало кто это осознаёт, все по старой русской традиции думают, что авось пронесет.
После этого моего монолога главкомсомолец задумался, а пацаны продолжили попытки выведать у меня подробности боевых действий. Однако долго мы засиживаться не стали, уже в восемь вечера я отправил Тихонова домой, а пацанов разогнал по кроватям, мотивировав это тем, что устал и мне надо выспаться перед учебой.
Весь следующий день в техникуме мне ожидаемо пришлось отбиваться от навязчивого внимания студенческой братии. А тут ещё и студентки активно возобновили свои попытки завладеть моим вниманием. Леночки ведь нет, ещё вчера Тихонов мне об этом сообщил. Вот и началось негласное соревнование. На улицах хоть и лежал ещё снег, но за окном ярко светило солнце и весеннее настроение всё больше начинало овладевать сердцами людей, в том числе и моим. Поэтому, глядя на местных девиц, я вспомнил, что женщины у меня не было аж с прошлого года, а это очень продолжительный период, когда речь идет о воздержании. Поэтому… а не замутить ли мне всё-таки с Никитиной? Вполне симпатичная девушка и не скрывает своей готовности в любой момент из платья выпрыгнуть прямо ко мне в постель, ну а после в ЗАГС меня потащить… или до… Или вон Куприянова Валя, русоволосая синеглазая красавица с четвертым размером и застенчивым взглядом, она не такая настырная как Никитина… и не спортсменка, и не отличница, но тоже себе намечтала орденоносца на белом мотоцикле.
Постепенно разогретый весенними гормонами мозг переключился на воспоминания о Болеславе. Я ведь последнее время с практически не вспоминал её — там, на войне, на романтические воспоминания как-то совсем не было времени, даже когда нас вывели в Салми, я упахивался на командовании взводом так, что едва на ходу не засыпал. Да и грызла меня подспудно мысль, что причиной моей шизы является именно моя любовь к Болеславе. Но сейчас подзабытые чувства вновь заявили о себе и я осознал, что трудно будет найти кого-то, кто сможет дать мне тот тот же букет эмоций и счастья, который мне дарила Болеслава. Вот так весь день вместо того, чтобы заниматься учебой, я думал о ней, гадая, суждено ли нам увидеться вновь. Я вспомнил о своем письме, в котором писал, что люблю гулять около кремля воскресными вечерами. А вдруг она уже приезжала и не встретив меня вернулась во Львов?