Утро Земли

Борисов Алексей Николаевич

Учёный вздохнул. А как еще он сможет узнать о судьбе своей дочери?

– За одно выучите русский. Вдруг пригодится? – улыбнулся капитан.

– Спасибо, господин капитан, – поклонился генетик, – Это лучшая награда, на которую я рассчитывал.

Время и потекло своим чередом. Маша приходила к учёному раз в неделю, а иногда и чаще. Приходила до тех пор, пока не настало время схваток. За несколько месяцев она обучила его русскому и поведала многое из того, что услышала в детстве от матери. Он понял, насколько мог продвинуться в исследованиях,

если бы знал подробней о работах русских генетиков. А потом Маша исчезла.

О том, что случилось, спросить было не у кого. От капитана не было вестей, но через месяц после исчезновения русской женщины к нему пристроили домработницу. Старую, глуховатую женщину.

Не такую уж старую, подумал он, когда смотрел, как она возится у печи. Её дряхлая кожа выглядела не намного старше его собственной.

Он вздыхал, забивал трубку и укрывал ноги пледом. Сидел на кровати и читал русские книги, взятые в библиотеке. Он читал всё подряд, от трудов по биохимии до детской фантастики столетней давности.

Было немного грустно, но в то же время спокойно. Впереди все просто и ясно: будет тихая, безмятежная старость.

Ему минул восемьдесят пятый год, когда неожиданно распахнулась дверь и на пороге возникла женская фигура.

Учёный не мог рассмотреть её без очков, а пока нашаривал их возле лампы, она подошла ближе, схватила за руку и прижала к стене, ткнув под рёбра автоматным стволом.

– Я знаю, ты хороший. Но не делай глупостей, ради всего святого.

– Маша?

– Я самая. Слушай меня, старик, дело дрянь.

Они говорили на странной смеси русского с японским. И понимали друг друга с трудом.

– Долго. Но времени может не хватить. Есть где спрятаться?

– У меня оставайся, – предложил он, – Опять военные?

– Спасибо, но это не выход, – она печально усмехнулась, а он увидел лицо, покрытое множеством мелких морщинок. Время никого не щадит, с Машей оно поработало без всякой жалости, – К тебе сунутся. Надо бежать. Может, если до темноты убережёмся, всё и удастся.

Старик медленно встал, ему с трудом давались резкие движения.

– Хорошо, я пока не понял ничего… Что? А, ладно, пойдём подыщу тебе. Моя дура эта, домохозяйка чёртова, её не будет сегодня. Вечно тут барахло своё оставляет, шаль вон какую-то драную, – старик ворчал, пока разбирал развешанные на гвоздях предметы, – Держи шаль. Вот и пальто. Только ссутулься давай, ссутулься. Где твой капитан?

– Позже, – тихо сказала Маша.

Она стащила с головы грубую шапку. От густых, когда-то тёмно-каштановых волос ничего не осталось. Там, на побережье, все еще есть радиация, догадался ученый.

Маша замотала голову темной шалью и надела пальто.

– Иди за мной.

Они укрылись в глубине заброшенного строительного склада. До посадочной площадки с конвертопланами было около километра, до лаборатории чуть меньше. Чуть больше двух километров отделяли их от мощного Токомака.

Женщина

без разрешения выхватила у него флягу со спиртом, едва он успел сделать глоток.

– Мне тоже надо. Он погиб полчаса назад. Они всё знают. Итиро и Нэкоко в безопасности пока. А вот где твоя Сатоми он так и не выяснил, – женщина говорила отрывочными фразами.

Слова как дробь выскакивали, перебивали её тихие всхлипывания.

Учёный узнал, что правительство приняло решение о переселении поколения на материк и проверке на детородную пригодность. Прежде, чем давний обман раскрыли, несколько девочек лишились девственности, но лишь одна забеременела. Прямо перед родами, а вот-вот они должны были начаться, кому-то в правительстве пришло в голову проверить новейшим тестом, здоровый ли ребёнок. Тест показал, что «отец», лишивший её девственности и правительственный донор – не одно и то же лицо.

– Итиро? – предположил учёный.

– Да не знаю я! Он тоже не знал! Вызвал к себе парня, но с подростком трудно договориться. Я одно знаю, что отцом является один из подростков. Будь они прокляты, что допустили их сексуальную распущенность!

Старик осторожно обнял женщину, попытался успокоить. Она разрыдалась у него на плече. Он как японец не считал ранние интимные связи чем-то порочным, но детей все равно должны учить предохраняться.

– Так они вычислили, что ни один из доноров не в состоянии оплодотворять девочек поколения Х1 и Х1а.

Женщина продолжила рассказ. После того, как кормление грудью закончилось, капитан предпринял много попыток оставить Машу на Ниххоне, но все безуспешно. Когда началось расследование, он успел послать пилота за женщиной в посёлок, но капитана убили прямо на аэродроме, едва конвертоплан совершил посадку. Его хладнокровно застрелили в затылок у неё на глазах. Маше было некуда идти, чудо, что ей вообще удалось сбежать и спрятаться.

– Слушай, они до утра ещё будут искать меня и тебя, чтобы допросить и разобраться. Но потом всё равно убью нас. То, что станет с нами не так важно. Они их убьют. Всех детей они уничтожат и начнут эксперимент заново. Я-то понимаю, что тот путь, которым пошёл ты в трансгенной модификации – единственный, и две расы просто не смогут скрещиваться, но они это не примут. Будут экспериментировать и убивать. Убивать и продолжать эксперименты.

– Что ты предлагаешь? – спросил учёный русскую женщину.

– Их отправили бы на побережье, в заброшенный и заражённый не только радиацией, но и другими прелестями район. Если бы эксперимент признали удачным. Но нет, этого не будет! Это ты понимаешь? Ты, чёртов урод, который сделал такое с невинными детьми?

– Успокойся. Мы еще можем все исправить, – тихо сказал мужчина.

Почему-то у него спокойно созрела мысль, которая в другой момент могла показаться дикой, неприемлемой. Разве это не странно? Стать палачом своего народа и спасти нацию, которую создал своими руками.