Утро звездочета
Шрифт:
— Вот гонит, — говорит как бы сам себе Дашкевич, вслух озвучивая то, что на уме у каждого из нас.
Появление Константина Эрнста, растрепанность которого, несмотря на богатую прическу, выглядит непривычной, вызывает у меня секундное замешательство. Новости мы смотрим по «России 1», а рейтинговые войны центральных каналов приучили к тому, что показ главных действующих лиц из лагеря конкурентов воспринимается как позор и капитуляция. Сегодня, однако, особый случай, а Эрнст — желанный гость даже на канале главного конкурента и все из-за вчерашнего скандала.
Он напоминает, что в результате инцидента с лопнувшим софитом во время эфира «Пусть говорят» серьезных пострадавших нет. Лишь Андрею Малахову разбили очки, и осколок рассек ему бровь.
— Но это не помешает Андрею, — утверждает
Это — прямое включение, и белые буквы «Прямой эфир» на красной планке под логотипом «Россия 1» придают картинке налет тревожности. Эрнст лучше других знает, что такое прямой эфир, но высказать то, что он позволяет себе сейчас, он почему-то решается не на своем канале. Да, трагические события, говорит он. Да, следователи сбились с ног. Да, власть пока не в состоянии обеспечить безопасности и главное — чувства безопасности.
— Но! — делает многозначительную паузу Эрнст. — Первый канал — и я беру на себя личную ответственность за это решение, — не собирался и не будет вводить никаких ограничений на свободу информации. Невзирая на драматические события, переживаемые нашей страной. Несмотря на то, что на меня, на генерального директора, уже оказывается определенное давление с целью подтолкнуть нас к самоцензуре. Подозреваю, такое давление будет только усиливаться, но могу заявить ответственно: я не подведу тех людей, которые работают со мной на канале и, главное, наших зрителей. Мы не будем вводить цензуру. Более того, мы будем делать все возможное, чтобы наши зрители получали полную, качественную и исчерпывающую информацию. Опыт последних десяти лет показал: ограничение информационной свободы не дает обществу стабильности. Наступает не стабильность, а стагнация. Посмотрите на…
— Анастасия! — прерывает прямое включение ведущий новостей и картинка со все еще говорящем в отключенный микрофон Эрнстом уменьшается до размеров правой половины экрана. В левой же его части беспокойно крутится в кресле ведущий.
— К сожалению, — говорит он, — время выхода в прямой эфир ограничено. Напомним, интервью корреспонденту нашего канала Анастасии Шанцевой давал генеральный директор Первого канала Константин Эрнст. А мы, — картинка с ведущим увеличивается в полный экран, — продолжаем выпуск. Срочная новость. Только что пресс-служба Кремля распространила сообщение о том, что завтра состоится экстренное заседание Общественной палаты при Президенте Российской Федерации. Заседание палаты будет транслироваться в прямом эфире на информационном канале Россия 24 и будет посвящено поискам выхода из кризиса, в котором оказалась общество в результате последних трагических событий. По словам главы пресс-службы Натальи Тимаковой, президент рассчитывает на честный и откровенный разговор с представителями гражданского общества и выражает надежду на то, что результатом такого диалога станет выработка коллективной резолюции во имя сохранения стабильности и взаимопонимания в нашем обществе.
— Улет, — говорит Дашкевич, пялясь в экран.
Дальше — больше. Новости из Химкинского леса, где местные жители парализовали работу строителей и фактически перекрыли строящуюся трассу. Ведущий так и говорит: «фактически перекрыли» и не понятно, к чему это ближе — к громким и пустым заявлениям или к тихим и шокирующим действиям. Драматизма новости придает съемка с вертолета. На вырубленном участке, окруженном со всех сторон лесным массивом, толпятся насекомые — очевидно, это и есть возмутители спокойствия. Протестующие изгнали строителей и охрану, а по периметру стройки установили собственные контрольные пункты. По всей видимости, сообщает ведущий, среди участников протеста есть вооруженные люди и добавляет, что милиция пока не спешит вмешиваться во избежание обострения ситуации.
В завершении выпуска — сообщение об отставке главы Башкирии Рахимова. На пенсию президент его отправил еще утром, когда находился в Сочи — выходит встретившись с одним пенсионером, Медведев сел в самолет, чтобы через несколько часов встретиться
— Так сказал Жириновский, — пожимает плечами он. — Тот еще барометр.
Что станет с Москвой, думаю я, но Лужков тут совершенно ни при чем. Поиски служебного авто закончились неудачей — и с чего мы взяли, что если все начальство на совещании у Бастрыкина, служебный гараж должно распирать от свободных машин? Покрутившись, мы разъезжаемся кто на чем. Я — на такси, из которого после пяти минут езды мне хочется выпрыгнуть прямо на проезжую часть (кстати, чем не вариант самоубийства) и, если повезет отделаться сломанными ребрами, прокричать в полный голос: «Что станет с Москвой?!».
Я смертельно устал и это не преувеличение. Даже мысли о смерти вызывают у меня сонливость. Да что там смерть — мысли о завтрашнем дне с детьми навевают зевоту, а сознание — и это очевидно, — функционирует само по себе, что тоже не удивляет меня, так я устал. Сон не приносит мне сил, лишь немного упорядочивает мысли — достаточно для того, чтобы понять что сегодня — одна из худших суббот за последнее время.
Лишь этим паршивым утром я вспоминаю, что так и не заглянул к Денису. Впрочем, чем дальше, тем больше я наслаждаюсь гробовым молчанием оповещателя. Я и без него просыпаюсь в пять утра, чтобы к семи быть на работе.
— Пахомова убили, — встречает меня очередной сенсацией Иванян. — Режиссера. Опять как будто снайпер.
Я и без уточнений понимаю, кого он имеет в виду — не настолько я безумен, чтобы после всего, что случилось, подумать на безвестного однофамильца режиссера. Иванян, тем не менее, тащит меня в мой же кабинет. Сегодня — наша с Дашкевичем очередь принимать посетителей и мой напарник уже сидит за компьютером и выглядит гордым хозяином в окружении гостей.
Все в сборе, кроме Мостового, который не появляется на работе ни в семь пятнадцать, ни в полвосьмого, и лишь без семи восемь нас зовут в Большой зал. Информационно я чувствую себя подготовленным и, помимо сведений, известных на вечер вчерашнего дня, могу, если предоставят слово, с большой долей уверенности спрогнозировать отмену сегодняшнего концерта Pink в Петербурге. Утерянные билеты — ни при чем, как, впрочем, и наши шумные висяки. На концерте в Германии певица неудачно упала и теперь вместо продолжение гастролей ей светит курс лечения травмированной ноги.
Через три часа после начала нашего совещания не менее массовое мероприятие запланировано в Кремле — заседание Общественной палаты, о чем также напомнили утренние новостные ленты. Интернет всесилен, он везде, даже на месте убийства Пахомова, которого, как напоминает Лента. ру, отметили на прошлогоднем Берлинском кинофестивале особым призом жюри за фильм «Предвкушение».
Кроме меня, никто из наших фильма не смотрел, и мне приходится пересказывать сюжет, и даже от этого мои руки атакуют сотни мурашек. Герой фильма, по молодости и сдуру узнает свое будущее от первой встречной гадалки, которая предсказывает ему скорую смерть. Герой меняется на глазах, его не интересует ничего, кроме него самого, что с учетом его перспектив представляется не самым удачным расчетом. Умирает, однако, не он, а его жена, и это происходит действительно скоро. Нет, герой, конечно, убит горем, но это не отменяет главного — скорби о своей предстоящей кончине. Он снова впадает в депрессию, подчас забывает о существовании детей и в результате теряет и их — двух маленьких дочерей, оставленных дома и сгоревших от неосторожного обращения с огнем. Для героя это еще не конец, хотя лучше для него было бы умереть.
Он находит гадалку, вернее тех, кто ее знал, таких же цыганок, как и неудачливая распорядительница его судьбы. Оказывается, что гадалки уже несколько лет нет в живых, она угодила под поезд на том самом вокзале, где предсказала судьбу героя. Цыганка, рассказавшая герою об этом, сама предлагает ему свои услуги и обещает, что не возьмет ни рубля. Она долго изучает его линии и сообщает, что знает об утратах героя. Говорит о почившей супруге, о погибших детях, ошибается лишь с определением пола одного из детей, утверждая, что герой потерял мальчика и девочку. А будущее, уверяет его гадалка, у него завидное.