Утверждение христианства на Руси
Шрифт:
Еще более странным является молчание православных источников, в первую очередь византийских и болгарских. Идейно-политический момент в этом случае кажется самым важным. Крещение Владимира было делом Константинопольской патриархии, однако ни одна греческая хроника конца X—XI в. ничего не сообщает об этом событии. В письменных источниках (Лев Диакон, Михаил Пселл, Скилица-Кедрин, Зонара и др.) находим сведения о падении Херсонеса, договоре Владимира Святославича с императором Василием II, вступлении в брак киевского князя с принцессой Анной, участии русского экспедиционного корпуса в междоусобной борьбе за константинопольский престол [127, с. 90—100; 118, с. 196—210], но ни единого намека на крещение Владимира и его страны.
Аналогичная картина прослеживается и в восточных источниках, которые считают Русь IX—Х вв. христианской страной. Исключение составляют произведения Яхьи Антиохийского (или Александрийского [13] ) и его компиляторов. В своей хронике, дошедшей до нас, Яхья пишет о крещении киевского ”царя и всех, кого охватывали его земли” [561, с. 24]. Это сообщение дословно повторяет историк ал-Мекин, который жил в XIII в., и в сокращенном виде Ибн-ат-Атир — багдадский астроном (конец XII — начало XIII в.) [127, с. 81]. Текстуальные совпадения неопровержимо свидетельствуют о заимствовании готового текста и тем самым лишают обоих компиляторов самостоятельного источниковедческого значения.
13
Яхья первую часть жизни провел в Александрии, а в 1014—1015 гг. перебрался в Антиохию, где и завершил свой исторический труд.
Яхью считают современником Владимира Святославича, но это не совсем точно. Он действительно родился в конце Х в., но свою хронику (по крайней мере, тот вариант, который имеется в нашем распоряжении [14] ) писал в середине XI в. в 60-е годы [561, с. 53—55], то есть к концу правления Ярослава Мудрого и при его-преемниках. К тому времени ”Владимирова легенда”, то есть версия о начальном крещении Руси около 988 г., уже существовала и, следовательно, могла оказать влияние на антиохийского хрониста. Поэтому нельзя противопоставлять сообщения Яхьи другим источникам, а тем более базировать на нем какие-либо далеко идущие выводы.
14
По свидетельству самого Яхьи, он дважды перерабатывал свою хронику, дополняя и исправляя текст.
Точно также не следует переоценивать и сообщение армянского хрониста конца Х — начала XI в. — Асохика (Степаноса Таронского) — о том, что ”рузы приняли Христа” приблизительно в то время, когда русский экспедиционный корпус прибыл в Константинополь [118, с. 200—201]. Выражение, употребляемое историком, неясно. Иногда его пытаются трактовать в том смысле, что речь идет о крещении всей Руси, но этого из текста не видно. Скорее всего, здесь говорится о крещении самого Владимира и его ближайшего окружения. Во всяком случае, этого сообщения недостаточно, для того чтобы строить на нем ответственную историческую концепцию.
Отсутствие в иностранных источниках сведений о крещении Владимиром Руси объясняется тем, что впервые официальный акт введения христианства в Киевском государстве состоялся в 860 г., при Аскольде. И хотя после убийства последнего в 882 г. христианство утратило значение государственной религии, в глазах Эйкумены Русь оставалась христианской страной. Временная потеря новой верой своих позиций не могла расшатать общепринятое представление, а обращение Владимира окончательно решило спор между религиозными системами в пользу христианства.
Древнерусский феодализм. Середина ix в. была в истории Руси поворотным моментом. Именно в это время завершается сложный и длительный процесс формирования феодализма у восточных славян и древнерусского государства.
Проблеме происхождения древнерусского феодализма посвящено большое количество исследований. До середины 30-х годов господство феодальных отношений в Киевском государстве считалось проблематичным. Некоторые исследователи (И. И. Смирнов, Б. Н. Тихомиров и др.) рассматривали изначальную Русь как рабовладельческое общество [622; 623; 670 и др.]. После 30-х годов это мнение было опровергнуто, хотя и в наше время оно имеет сторонников (В. И. Горемыкина [183], отчасти — И. Я. Фроянов [720; 721]).
То, что отношения в Киевской Руси носили феодальный характер, убедительно доказано в трудах Б. Д. Грекова [187; 189; 190; 191; 192; 193; 194; 196; 198; 199; 200], С. В. Бахрушина [53; 54; 55], С. В. Юшкова [774; 775; 776; 777; 778; 779; 780], Н. П. Рубинштейна [567], В. А. Пархоменко [456; 457; 458; 462] и др. Дискуссионным, однако, оставался вопрос о времени формирования феодализма в Древнерусском государстве. Длительное время исследователи разделяли развитие Киевской Руси на два периода— дофеодальный (IХ—Хвв.) и феодальный (XI—XII вв.) [775; 776].
Успехи археологии заставили решительно пересмотреть привычную схему. На основе выявленных материалов было доказано, что разложение первобытнообщинного строя у восточных славян произошло значительно раньше, чем это было принято считать. В 1950 г. в советской научной литературе победило мнение о феодальном характере Киевской Руси с самого ее возникновения (220; 446; 476], хотя и поныне некоторые исследователи пытаются отстаивать концепцию о дофеодальном периоде Руси в рамках IX—X вв. [582; 720; 721].
Ошибочным в ”дофеодальной” концепции (в ее современной интерпретации) является отсутствие четкого понимания самой сути феодализма как способа производства. Главная теоретическая ошибка заключается в тенденции отождествлять общее понятие феодализма с какой-то конкретной его формой (вотчинной или сеньориальной системой землевладения, крепостничеством и т. п.).
Считаем необходимым изложить собственное понимание этой проблемы во избежание досадных quid pro quo.
Основу феодального способа производства составляет феодальная собственность на землю. Одной из характерных особенностей феодальной экономики является несовпадение земельной собственности и владения землей [283, с. 157—181]. Один и тот же клочок земли, являясь собственностью одного человека, в то же время находится во владении другого, то есть создается сложная иерархия, нижнюю ступень которой занимают непосредственные производители (феодально зависимые крестьяне), а верхнюю — высший владетель (великий князь, король, император).
При феодализме эксплуатируемый продуцент имел мелкое хозяйство, с которого существовал. Именно в этом (а не в юридическом положении) заключалось его отличие от раба, который не имел никакого имущества, работал на хозяина и существовал за счет последнего. Но земля, которой пользовался феодально зависимый крестьянин, составляла собственность феодала; за это эксплуататор требовал от своего подданного выполнения определенных повинностей. Наличие у продуцента собственного хозяйства делало его экономически независимым от господина. Потому для обеспечения дохода феодал был вынужден прибегать к прямому насилию. Как отмечал В. И. Ленин, это принуждение могло иметь различные формы и степени, начиная от крепостного состояния и кончая сословной неравноправностью крестьянина [Ленин В. И. ПСС, т. 3., с. 185].