Увидеть меня
Шрифт:
Я выключила свет и поставила будильник на очень раннее время. У нас было всего несколько часов на сон, так что завтра я буду перемещаться на чистом адреналине. Я забралась под одеяло и уютно устроилась под ним, делая то, что делала каждую ночь с тех пор, как мне исполнилось шесть.
Я представила МакКайла. Парня, жизнь которого связана с моей жизнью.
Что он увидит, когда посмотрит на меня?
Я отказывалась думать о плохом в рамках игры «а что, если» многие годы. А Кэссиди любила втягивать меня в это ради забавы. А что, если у него большой нос? А что, если у
Но из всех наших выдумок была одна, которую я никогда не пыталась представить. Это было бессмысленно и глупо, учитывая то, что я заставила придумать себе все виды ужасных сценариев, и все же меня беспокоило именно это. Мы с Кэссиди выглядели очень похоже: спортивные фигуры, пышные формы, средней длины каштановые волосы и карие глаза. Она, как и наша мама, была выше среднего — пять футов одиннадцать дюймов. Я была на два дюйма выше, чем они.
Из всех ужасающих, стоящих волнения особенностей я переживала лишь за одну.
Пожалуйста… пусть МакКайл не будет ниже меня.
Глава 2
Посадка на самолет была сюрреалистической.
Мы вчетвером сидели на заднем ряду первого класса. К счастью, самолет не был переполнен. Трое других пассажиров сидели впереди на приличном расстоянии. Я уселась между мамой, которая сидела у окна, и сестрой, сидящей у прохода. Папа сидел через проход от нас. Я подумала, что, может быть, папа устроил все так, чтобы вокруг нас не оказалось пассажиров, и мы могли поговорить.
Мои нервы начали шалить, когда мы прошли через выход на посадку и начали готовиться к взлету. Я прикусила губу, чтобы не закричать от ожидания. Я направлялась к МакКайлу! Сумасшедшие бабочки бомбили меня изнутри. Я подавляла нехарактерное для меня безумное девчоночье хихиканье все утро, в то время как мои родные казались подавленными.
Я понимала почему. Если бы я позволила себе утонуть в мыслях о том, как буду скучать по ним, когда они вернутся домой, оставив меня, как бы дела ни пошли, мое сердце разбилось бы, а нервы порвались.
Как только мы оказались в воздухе, мама начала вести себя странно: нервничать, теребить волосы. Я заметила, как она растерянно смотрела в окно, а Кэссиди с другой стороны от меня читала журнал. Рука мамы переместилась к горлу, и, когда она повернулась телом ко мне, ее лицо было искажено от нервов.
— Нужно кое-что обсудить, Робин. Давай возьмем наши напитки, а затем я наведу чары, и стюардессы перестанут нас замечать.
Кое-что обсудить? Таак… Что еще тут можно сказать?
Затем она наклонилась, чтобы убрать ниточку с коричневых брюк, и незаметно бросила на моего отца взгляд, который просто кричал «Помоги!». Он сочувственно поднял бровь, а затем уткнулся в спортивный журнал.
Тревожность нарастала.
— Мм, мам? — сказала я. Она теребила браслет и все чаще поправляла волосы. — Мам, что происходит?
Она подняла палец и вежливо заказала стакан красного вина стюардессе. Кэссиди заказала то же самое, но мама покачала головой, и Кэсс неохотно поменяла его на имбирный эль.
Мама опустошила стакан и повторила заказ. Дома она все время пила вино, но я никогда не видела, чтобы этот процесс происходил так быстро. Я округлила глаза, глядя на Кэссиди, но та лишь пожала плечами. Как только мама получила свой второй стакан, она прошептала, чтобы мы притворились спящими. Мы все втроем устроились поудобнее и закрыли глаза, я почувствовала знакомое покалывание как от статического электричества на своей коже, когда мама навела на нас чары. Теперь каждый, кто бы на нас ни посмотрел, увидел бы трех дремавших людей, в то время как мы обсуждали свои дела под защитным покровом магии.
— Окей, мам. Ты знаешь, как я отношусь к сюрпризам. Что происходит? — Моим мозгам нужно было время, чтобы приспособиться. Она сделала еще один большой глоток вина.
— Ты знаешь, что у клана МакКайла древние корни. — Она прочистила горло, начала заикаться и ерзать. — Намного более древние, чем у нас. Но есть вещи, которых ты о них не знаешь.
О нет. О, черт возьми, нет.
— Что за вещи? — Мои ладони вспотели, пока я смотрела на ее возню.
— Много веков назад люди МакКайла были специально выбраны и наделены магией из-за их мощнейшего таланта, хм, к производству обуви. Ты знаешь, фейри любят танцевать, иногда… неделями. Поэтому, естественно, им часто нужна была обувь, и их было много. Давным-давно страна эльфов перенесла этот ирландский клан сапожников под контроль фей, которые затем предложили наградить их магией, если они сосредоточатся только на производстве обуви для волшебного народа.
Кэсс наклонилась
— Представители клана МакКайла являются башмачниками фей?
Мама кивнула, но ее глаза были слишком большими.
В моей голове закружились отрывки фольклорных историй, но внутри меня поселилось тяжелое чувство отрицания. Это не могла быть та история, о которой я думала.
— Кто они? — спросила я.
— М? — Мама посмотрела на свой почти пустой стакан. — Где эта стюардесса?
— Мам… — Мое сердце стучало, и я осторожно подбирала слова. — Как называется клан МакКайла?
Она не смотрела на меня. Казалось, салон вокруг меня сужается. Прошла вечность, прежде чем она ответила срывающимся голосом:
— Они называются лепреконами.
— Это не смешно, — сказала я. Мама смотрела на свои руки. Она не засмеялась и ничего не сказала. — Ясно.
Я чуть не задохнулась. Кэссиди ловила ртом воздух рядом со мной, я расстегнула свой ремень безопасности, подпрыгивая на своем месте и хватаясь за собственные волосы, магический пузырь лопнул с громким хлопком, который могли услышать только мы четверо. Отец резко выпрямился, уронив журнал и оглядываясь по сторонам с перепуганным лицом. Мои действия привели его в боевую готовность. Когда он удостоверился, что никто не заметил произошедшего, он одарил меня таким строгим взглядом, что я испугалась.
Мама взяла меня за руку, и я сжалась на сидении. Я не могла на нее взглянуть. Мое сердце громыхало, и я едва могла дышать, борясь с обилием эмоций.
— Лепреконы?! — воскликнула я. Слово казалось неправильным у меня во рту, словно я ждала глотка воды, а вместо нее выпила лимонный сок.
Кэсс наклонилась ко мне.
— То есть, лепреконы?
— Шш, — сказала мама, осмотревшись, чтобы убедиться, что люди в салоне не услышали. Затем она закусила губу, и в ее глазах промелькнуло, как мне кажется, ужасно виноватое выражение. Я изумленно уставилась на неё.