Уволиться? Жениться!
Шрифт:
Но раз уж он просит.
– Дай расческу, – потребовала у Люды.
Та беспрекословно исполнила приказ. Я распустила хвост, встрепала локоны. Прошлась по ним расческой взад-вперед, взлохмачивая. Люда с Ирочкой посматривали с сомнением, ибо с каждым новым взмахом руки я всё больше напоминала ведьму с гнездом на голове.
Закончив приготовления, я плюхнулась за стол и отпила вчерашнего чая с видом победителя. Девочки переглянулись, но донимать расспросами не стали. И следующие полчаса прошли в монотонной работе.
– Я причесалась, –
– Я вижу, – сощурился тот, не подав, впрочем, никаких других эмоций.
– Что от меня требуется на совещании?
Я едва поспевала за его широким шагом. Семенила ногами, с трудом передвигаясь на каблуках (ненавижу туфли!), а Скворцов отдалялся всё дальше и дальше.
– Просто присутствуйте, – отмахнулся Максим Степанович, даже не обратив внимания на то, что «помощник руководителя» остался за поворотом.
– Что-то записывать? – уточнила на бегу, ибо смысла в обычном присутствии не видела никакого.
– Нет, не нужно. – Покачал головой. – У меня неплохая память.
Так на кой ляд я тебе сдалась?! Сидеть и строить глазки генеральному директору? Тогда нужно было брать с собой какую-нибудь грудастую красотку типа Люды, которая и улыбается зазывно, и флиртует мастерски, и умственную деятельность изображает в разы лучше моего.
Идиотизм какой-то.
В чем, мать его, подвох?!
Чем ближе мы подходили к административному зданию, тем сильнее меня брала дрожь. Если честно, я больших начальников боюсь до одури. Мне потому и нравится программирование, что оно не требует контакта с людьми. Не надо перед кем-то отчитываться, получать нагоняй. Пиши себе и пиши.
А тут…
В конференц-зале, где собрались все директоры, мне стало физически тяжело дышать. Я оглянулась в поиске свободных кресел подальше от огромного стола, за которым сидело высшее начальство. Почти нырнула в уголок, но Максим Степанович прошипел:
– Рядом!
Чего? Он мне как собаке приказывает?! Ещё б по бедру похлопал да за поводок дернул, мать его.
Стиснув зубы, я рухнула на соседнее кресло со Скворцовым. Ладно, всё не так плохо. Кроме директоров, здесь присутствуют и секретари, и руководители отделов, и другие неизвестные мне люди. Никто не посчитает меня пятым колесом, ибо тут этих колес – на десяток автомобилей хватит.
Началось совещание. Скучное, ровно до того момента, как все не начали скандалить друг с другом. Заказ не поступил заказчику, произошел сбой в цикле производства, принтеры перестали печатать – орали по любому поводу. Восхитительная истерия. Я искоса поглядывала на директоров, одетых как с иголочки. В пиджаках, дорогущих рубашках, с запонками. Многих из этих людей я видела только на сайте завода, а лично даже встретить опасалась – такими они были недосягаемыми.
Интересно, сколько они тратят на обмундирование?
С другой стороны, Скворцов. Да, одевается симпатично, но вообще не по-представительски. Что за закатанные рукава на рубашке кофейного цвета? Почему галстука сегодня вообще нет? Да и пуговиц расстегнуто чуть больше, чем требуется при деловой встрече.
Зато женщины как на подбор: в элегантных платьях или брючных костюмах, такие выглаженные, стильные.
Мне вдруг стало особенно стыдно за свою прическу. Аккуратно начала приглаживать волосы, но те не поддавались. Со стороны казалось, будто я жалею себя, гладя по затылку.
– Романова, прекратите, – одернул меня Скворцов. – Вы блох вычесываете или что?
Я так и застыла с пятерней в «гнезде». Медленно опустила руку. Надулась сильнее прежнего.
Надеюсь, этой позорной характеристики никто не услышал.
Обратно мы шли привычной процессией: впереди Скворцов, которого нисколько не смутили всеобщие скандалы, а следом ковыляющая я. Единственной мыслью было: застрелите меня. Как люди вообще носят туфли?! В последний раз я надевала их на выдачу аттестатов и уже спустя час сменила на балетки.
– Что вы поняли из совещания? – спросил Максим Степанович, пропуская меня перед собой.
– Что на заводе вообще никто не работает? – честно ляпнула я. – Поразительно, как предприятие вообще держится на плаву, если учесть, что мы не можем ничего поставить в срок. Ну а если что-то поставляем, то оно разваливается на подъезде к месту эксплуатации.
Мне показалось, или директор одобрительно хмыкнул?
– Мысль правильная. Напишите протокол по итогам совещания. Подписывать нигде не требуется, чисто для меня.
Э-э-э, начнем с того, что слово «протокол» знакомо мне очень уж смутно. В моей отрасли под протоколом понимается обмен данных между программами, но вряд ли Скворцов требует этого.
– Я же ничего не записывала…
– Так вспомните. Маразмом не страдаете?
На этих словах мы вошли в наше гигантское «открытое пространство», и Максим Степанович скрылся в своем кабинете.
– Жду документ к полудню, – обронил напоследок.
Твою ж мать!
Для начала я отрыла в интернете образец протокола заседания и вдумчиво начала подгонять его под утреннее мракобесие. Выходило плохо, половины я попросту не запомнила, а другая половина была непонятна. Набор слов, которые имеют какой-то смысл для нормальных людей, а для меня – белый шум.
Хотелось биться о клавиатуру лбом, но гордость и нежелание признаваться в собственной глупости сделали своё дело.
– Держите. – Ровно в полдень я вывалила лист бумаги перед Скворцовым.
– Могли бы отправить на почту.
Он бегло вчитался в содержание, что-то перечеркнул, переписал, дополнил. Черт, он же тоже не записывал, так как умудрился запомнить больше моего? Почерк, кстати, хороший. Размашистый, но читаемый. Грубый. Отдает силой и твердостью характера. Не думала, что когда-нибудь так скажу, но этот почерк заставил меня с любопытством всматриваться в текст.