Узел проклятий
Шрифт:
Только сейчас, отходя от дикого напряжения последних нескольких суток, Йорг вдруг понял, что спасла их не случайность и не фатализм, как ему казалось, Харриса, а убийственно точный расчет бывалого аса. Лорд Тео сыграл далеко за гранью фола, фактически он действовал в «пространстве невероятного», мало вообразимом для обычного человека. Ставка на парадокс, с которой Йорг сталкивался всего два или три раза в жизни, выиграла этот бой, хотя выиграть его казалось невозможно. Родись Харрис в иное время и выбери он своим делом шпагу – мир узнал бы выдающегося фехтовальщика; но для него клинком был звездолет…
Детерингу не раз приходилось слышать, что Флот меняет людей. Для некоторых высшей ценностью становился «океан миров», с постоянной сменой небес и
Йорг представил себе эту встречу упрямых титанов, часами кружащих друг против друга в поиске удачной позиции: бесконечное напряжение экипажей, ожидающих, когда цель откроется хоть в каком-то секторе, постоянная тяжелая вибрация перегруженных механизмов корабля, и – время, размазывающееся, уходящее куда-то прочь, в небытие одного-единственного залпа, способного решить судьбу. Для успешной флотской карьеры требовался особый тип психики: неспособность выйти за рамки привычных моделей поведения гарантировала неудачу и, с высокой долей вероятности, смерть. Именно из-за этого Флот славился своими неистовыми фриками, поэтами и попросту сумасшедшими. Всегда татуированные, всегда длинноволосые офицеры ВКС казались обывателям существами из какого-то иного, вывернутого наизнанку, мира. Собственно, они и жили в своем мире – мире легенд, безумных мифов и далеких, страшных, чужих небес, так не похожих на ласковую синь над родным горизонтом.
Но ради этих небес, ради «крылышек» на околыше темно-синей щегольской фуражки каждой весной возле дверей приемных комиссий Академий ВКС собираются тысячи и тысячи бледных от волнения мальчишек и девчонок. Они еще не знают, что черное небо таит в себе смерть. Мало кто из них уже пережил тот тяжкий, туманный ужас, что охватывает человека, впервые оказавшегося вблизи боевого звездолета: чудовищное его тело подавляет, заставляя склонить голову и не смотреть вверх; но для тех, кто пройдет через это испытание, гладкие черные обводы станут, быть может, фетишем могущества и воли, способной проламываться сквозь невообразимую даль – ради того, чтобы однажды увидеть иное, ни на что не похожее небо.
Кисло-сладкое, с неожиданно лимонными нотками лидданское вино не пьянило, а, скорее, бодрило, насыщая мир новыми оттенками привычных красок. Усталость ушла, жара стала казаться вполне терпимой. Раскурив сигару, Йорг слушал, как Харрис рассказывает хозяину какую-то старую флотскую байку, и неторопливо размышлял о том, что делать дальше. Он не знал, какую должность занимает сейчас князь Лорха. На Россе, в бытность Йорга «советником» при имперской миссии, тот служил старшим атташе лидданской контрразведки и занимался в основном агентурными вопросами – корварско-лидданский криминальный «бульон» был прекрасной питательной средой для спецслужб. Из недр этого сообщества зачастую поступала информация, получить которую иными путями было просто невозможно. Тем не менее служба на Россе тяготила князя, он мечтал перебраться в один из периферийных лидданских миров, и в конце концов это ему удалось. Вопрос только – с повышением или же наоборот? Высокая Лид-да не любила строптивых офицеров, будь они хоть трижды аристократического происхождения…
– А знаешь, – посмеявшись рассказу Харриса, князь повернулся к Детерингу, – тут, между прочим, шляется один твой старый приятель.
– Это какой? – приподнял бровь Йорг.
– Мюир, друг мой, он самый. Только теперь он уже не просто искатель приключений, а весьма успешный предприниматель с большими, как мне говорили, связями. Неприятности его семьи закончились – да, впрочем, кто бы сомневался, что Мюир рано или поздно займет подобающее место.
– Вот так-так! – Детеринг восторженно прищелкнул языком. – Ну, если у меня будет время, то повидать его нужно обязательно. Однако скажи мне – это именно неприятности кончились или все-таки – «успешный предприниматель»?
– Мне всегда нравилось в тебе тонкое чувство нюансов, – засмеялся Лорха. – Я думаю, что все-таки первое. Мюир не тот парень, чтобы трудолюбиво считать монету и запирать перед сном фамильные сундуки… Его сегодняшний статус – это так, просто определенный момент в жизни. Рано или поздно его куда-нибудь понесет, и мы еще услышим о нем много нового! А что касается времени… видишь ли, Йорг, для друзей я готов на многое, но даже я не смогу отрядить на Тайро отдельный корабль. Сейчас все наши потоки сориентированы на Кассию.
– Хорошо, пускай на Кассию. Но когда?
– Имперские конвои ходят примерно раз в месяц. Наши – чаще, но последний ушел совсем недавно, так что где-то не меньше недели. Извини, Йорг, но это так…
– Хорошо. Но, по крайней мере, дальнюю связь ты мне обеспечить сможешь?
После завтрака, состоявшего из фруктов и жаренных в масле орехов, в воротах виллы появился длинный белый кар. Его уже ждали: Харрис, не спешивший спросонья, успел только вытереть губы влажной ароматной салфеткой, как в комнату на первом этаже, где они ели, вошел дворецкий и доложил, что водитель господина Мюира прибыл и готов везти уважаемых джентльменов к своему хозяину.
Лорха уже уехал на службу – жизнь в Раафе начиналась пораньше, до наступления жары. Вчерашний разговор с ним закончился, по сути, ничем: флотские байки, пикантные истории и замшелые, не всегда понятные человеку анекдоты. Связь он, разумеется, обеспечил, и ночью, когда вдруг заметно похолодало, Йорг отправил на Кассандану пространный отчет о событиях, произошедших после их отъезда с Килборна.
Тем не менее Йорг Детеринг отчетливо чувствовал – его превосходительство чем-то встревожен, чтобы не сказать – напуган. Его отношения с Мюиром пока оставались загадкой, князь делал вид, будто не понимает намеков, начинал путаться в глаголах и вообще дурить. Такая манера Лорхи была хорошо знакома Детерингу, так что он не настаивал – в конце концов старый бродяга расскажет все сам.
Наскоро собравшись и накинув поверх белья расшитые фетты, гости покинули княжескую виллу. Солнце, едва поднявшееся над горизонтом, оставляло еще в углах и закоулках страшные, черные, непривычно густые тени; ветер, дующий со стороны реки, нес отголоски ночного холода. Послеполуденная дымка пока не накрыла Рааф, и небо светилось легчайшей, акварельно-прозрачной голубизной, не похожей на то серебряное, неистовое марево, что встретило их вчера после посадки. Двигаясь по запруженным транспортом улицам, пришельцы не без удивления разглядывали обывателей, часто останавливающих свои машины – в основном маленькие, полупрозрачные пузыри на колесах, – чтобы схватить что-то с прилавка крохотной лавчонки и тут же, яростно мигая красными полосами огней, снова влиться в шумный тысячецветный поток. Словно стремясь компенсировать неистовую белизну светила, жители Раафа красили все вокруг в кричаще-яркие цвета, и иногда их сочетания казались подлинным безумием. Блестяще-лиловый фасад здания мог соседствовать с малиновой острой крышей, за трехэтажной желтой башенкой вдруг мелькал приземистый матово-черный то ли склад, то ли цех; расцветки украшенных узорами авто вообще не укладывались в голове.
Молчаливый водитель, сидящий в отделенной от салона головной части машины, делал свое дело совершенно отстраненно, как робот. Толпа вокруг него махала руками, высовывалась в окна, переговаривалась и сварилась о чем-то на круговых разъездах – перекрестков здесь было немного, он же ни разу не шевельнулся за всю поездку. Для лиддана такая выдержка выглядела фантастично.
Ехать пришлось довольно долго. По широкому мосту кар переехал через реку, потом еще какое-то время петлял в лабиринте улочек и небольших круглых площадей, чтобы наконец остановиться в темном тупике, который оканчивался высокими серыми воротами.