Ужас Дикого Леса 2

Горъ Василий

Академика Хлебникова и Сиреневого бульвара, кортеж пролетел за считанные минуты и, распугав автомобили немногих гурманов, спешащих на открытие ресторана «Стрежень», въехал на подземную стоянку.

Сотрудники СБ Тарковских, собиравшихся устроить самый настоящий фурор среди истинных ценителей высокой кухни и разославших приглашения за месяц с лишним, но упустивших большую часть клиентов из-за приема, посвященного рождению наследника у княжича Альберта Хилкова, сработали, как часы — наши машины были направлены на этаж для особо важных персон, припаркованы напротив входа в лифтовый холл, а пяток прикормленных акул пера, слонявшихся поблизости, испарились еще до того, как Потапыч открыл нам дверь. Столь же похвальную расторопность

проявили и глава рода с двумя сыновьями: встретили нас прямо за дверями, сложились чуть ли не в поясных поклонах, рассыпались в искренних благодарностях и прокатили в кабинке до входа в царство Водяного. А потом мы переступили через порог и потеряли дар речи. Все, включая Злату! Почему? Да потому, что с фантазией, вкусом и чувством юмора у дизайнеров, оформлявших этот ресторан, не было никаких проблем. Центральный проход основного зала, который, в их представлениях, и являлся стрежнем некой реки, был подсвечен самыми светлыми оттенками голубого, а по самой стремнине метались фантастически качественные голограммы самых быстрых рыб. Причем автоматика помещения заставляла их огибать «валуны, поросшие водорослями», остовы утонувших судов, разбитые сундуки и даже гостей. Справа и слева от прохода, то есть, в «более спокойных водах», чинно плавала живность посолиднее. А возле темных прибрежных омутов, рядом с которыми находились входы в отдельные кабинеты, можно было заметить ужасно деловых раков, флегматичных сомов, юрких угрей и всевозможную нечисть — русалок, водяниц, бродников и так далее.

Ничуть не менее интересно оформили и пол с потолком. Первый казался настоящим речным дном. На стрежне — усыпанным белоснежным песком, то и дело вспухающим небольшими «смерчиками» или облачками из крошечных камушков, а ближе к берегам — заиленным и топким. А второй серебрился, как настоящая граница двух сред. Но не гладким «зеркалом», а поверхностью, прогибающуюся под порывами студеного ветра. Ну, и для полного счастья, местами нес к далекому морю бревна да опавшие листья, а «на западе» розовел затухающей вечерней зарей!

— С ума сойти, как тут красиво! — восхищенно выдохнула Рыжая, выразив наши общие ощущения. А я был вынужден отправить на гарнитуру кошки команду «Рядом!», ибо она, ошалев от буйства красок и образов, попробовала цапнуть излишне наглую щуку, чуть было не укусившую ее за нос. Впрочем, заметив, что выпущенные когти прошли сквозь голограмму, и услышав наши смешки, зверюга полыхнула… веселым восторгом, потерлась плечом о мое бедро и демонстративно принюхалась!

Игнорировать столь недвусмысленный намек было бы жестоко, так что мы свернули со стрежня и подошли к наклонной витрине, усыпанной мелко наколотым льдом. Рыбы на ней лежало видимо-невидимо — от самых обычных сазанов, окуней, плотвы и лещей до муксуна, омуля, микижи и севрюги!

На последнюю — громадину длиной под два метра и весом килограммов за шестьдесят — «хтоническое чудовище» и залипло.

— Толковый выбор! — хохотнула Софья, а я мазнул взглядом по вышивке на левой груди очень красивой и очень фигуристой «русалочки», не столько дожидавшейся нашего заказа, сколько пытающейся не упасть в обморок от плохо скрываемого ужаса перед «ирбисом размером со слона», несколько раз щелкнул пальцами и, наконец, достучался до разума несчастной: — Милена, эта кошечка ничуть не менее разумна, чем мы с вами, и в данный момент готова сделать заказ. Примете?

Девушка торопливо кивнула, потом до смерти испугалась, что хищница среагирует на слишком резкое движение, и побледнела еще сильнее.

Я мило улыбнулся и, как ни в чем не бывало, озвучил пожелания «посла роевого разума»:

— Госпожа Злата хотела бы продегустировать кусок филе севрюги весом в пару килограммов…

— …крупную форель, пару-тройку угрей, пару муксунов и небольшую стерлядь! — добавила Рыжая, наблюдавшая за поведением кошки и заметившая ее интерес еще и к этим рыбкам.

А потом вывесила перед лицом официантки голограмму со списком ближайших коммов и поинтересовалась, на какой именно отправлять инструкцию по размещению и обслуживанию уважаемой гостьи из алтайской магической аномалии.

Не остался в стороне и я — предупредил, что мы ждем еще одну даму, назвал ее фамилию, имя и отчество, а затем попросил проводить к нам в кабинет.

«Русалка», почти оклемавшаяся от первоначального шока, сложилась в поклоне, пообещала, что позаботится о гостье лично, и перепоручила нас подоспевшему управляющему рестораном.

Тот тоже веселил «аристократической бледностью» лица, но держался достойно: нарисовавшись в поле зрения Великой Княжны, дождался ее кивка, учтиво поздоровался, предложил проводить нас до… хм… Императорского кабинета и проводил. А там развил бурную деятельность, заметно ускорив появление отдельного стола с укороченными ножками для нашей хвостатой спутницы, лично его сервировал и послужил предпоследним передаточным звеном между небольшим внутристенным лифтом и столешницей. Ибо успел ознакомиться с инструкциями и принял во внимание, что пищу госпожа Злата принимает только из моих рук, а любая попытка забить на это условие чревата крайне неприятными последствиями.

Кстати, с большим пониманием отнесся и к применению артефактного обнаружителя ядов, хотя имел полное право оскорбиться. Более того, стоило мне заикнуться о том, что «посланница роевого разума алтайской аномалии» уже нажила себе могущественных врагов за пределами Империи, позволил себе гневно раздуть ноздри:

— Пусть боятся… хм… до дрожи в коленях — им полезно!

Мы, естественно, заухмылялись, догадавшись, какую фразу он опустил, и осмелевший мужчина озвучил еще одно забавное утверждение:

— Думаю, что сильных эмоций хватит и нашим соотечественникам. Тем, кто ждет, но не дождется вас у Хилковых.

— Госпожа Злата изъявила желание вкусно поужинать… — влезла в беседу Рюриковна. — А я вспомнила о приглашении Геннадия Яновича, известного на всю Империю безупречным вкусом, предложила получить гастрономическое удовольствие именно в его ресторане и… уже получила эстетическое!

— Судя по урчанию Златы, рыбка тоже более чем хороша! — усмехнулся я. Хотя отталкивался от ощущения безграничного счастья, изливаемого на меня эмоциональной связью.

Услышав свою кличку, кошечка повернула к нам страшно довольную морду, благодарно мурлыкнула и закогтила следующий кусок свежайшей севрюги. Пришлось «переводить» на русский язык этот «намек»:

— Госпожа посол в восторге от рыбы и надеется заглянуть к вам на огонек еще не один раз. Кстати, распорядитесь, пожалуйста, нарезать оставшуюся часть этой севрюги на куски весом по два-три килограмма, разложить по термоконтейнерам и спустить к нашим машинам. Кроме того, мы заберем штук по десять угрей, форелей, муксунов и омуля. Если не хватит контейнеров ресторана, то купите на стороне — я оплачу.

— Будет сделано, ваше высоко-…

— Превосходительство ! — уточнила Софья.

Управляющий рассыпался в извинениях, затем поплыл взглядом и сообщил, что гостья, которую мы дожидались, только что прибыла. Но не одна, а с девочкой лет четырех-пяти.

— Пусть поднимаются… — скомандовала Рюриковна, дала мужчине еще пару-тройку ценных указаний и отпустила…

…Психологи Оболенских постарались на славу: не знай я, как Глафира Яковлевна относится к Наташе на самом деле, однозначно поверил бы игре в любящую мать и, вероятнее всего, счел бы эту «соседку» неблагодарной. Но пара-тройка записей семейных скандалов, сохранившихся на коммах обеих подруг детства, еще не забылись, поэтому я почти не обращал внимания на хорошо поставленный спектакль. В смысле, на вопросы, обращенные лично ко мне, отвечал, но с едва заметным холодком в голосе и взгляде. А все остальное время беседовал с Ладой, Олей, Софьей и Златой.