Ужас по средам
Шрифт:
– И что теперь? – спросила я.
Неловкая пауза и выражения их лиц подтвердили мою догадку.
Оказывается, если я сама не укажу на некоего возможного подозреваемого – на человека, которого всерьез расстроила моя статья или который меня домогался, – то ничего страшного не происходит. Отчет помещается в папку. И мы ждем развития событий…
– Главное сейчас – сохранять бдительность и собирать факты, Элис. Если он позвонит опять или случится еще что-то из ряда вон, вы должны все подробно записать и известить нас. Лучший вариант,
Больше всего меня удивило, что полицию, похоже, совсем не беспокоит тот факт, что этот мерзавец, возможно, следит за мной. А вот меня это беспокоит. И даже очень.
Иначе как он узнал, что я отправлюсь в кафе и каким будет мой заказ? По словам полицейских, такие типы часто действуют наугад, по наитию. Не надо быть гением, чтобы догадаться: если по соседству с редакцией газеты есть кафе, то журналисты – его частые гости. Возможно, этот парень позвонил в кафе заранее, чтобы узнать о моих предпочтениях. Или просто решил рискнуть.
– Но ведь он сделал заказ от моего имени. И знал, что я уже иду туда.
Тут они со мной согласились, мол, да, это весьма серьезно и заставляет задуматься. И выдали мне целый список с мерами предосторожности. Вызвать специалистов, поставить сигнализацию, ну и так далее. Даже снабдили рекламными листовками.
Вернувшись домой, я первым делом пересмотрела все сайты, где упоминалось о преследователях, об анонимных звонках с угрозами и тому подобном. Довольно удручающее чтиво.
Похоже, эти абоненты уверены в своей безнаказанности, потому и названивают.
Полиция ведь не приставит к вам круглосуточную охрану. Не выдаст новую машину. Не снимет другую квартиру. И пока ситуация не «обострится» (что именно они имеют в виду, страшно даже подумать), полицейские практически ничего не могут сделать.
Одним словом, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
Я еще раз окидываю взглядом комнату и встаю – сидеть на месте невмоготу. Подхожу к окну и задергиваю шторы, хотя до наступления темноты как минимум час. Варю себе кофе, но, вдохнув его аромат, вдруг понимаю, что выпила достаточно кофе за сегодняшний день, и выливаю напиток в раковину.
Сидя за кухонным столом, пристально смотрю на дверь черного хода, вернее, на ее засов, когда в замке входной двери поворачивается ключ.
Чувствую глубокое разочарование и недовольство собой. И когда Том входит в квартиру, я уже горько плачу.
– Ну что ты, успокойся. Я же здесь. Спешил как мог. Как обстоят дела в полиции? Что говорят?
Я позволяю ему обнять меня на мгновение, но тотчас отстраняюсь, чтобы вытереть глаза рукавом. Я снова чувствую себя нелепо. Не хочу, чтобы меня видели такой другие люди. Даже Том.
Ему позвонил Джек, очевидно, пока я была в полиции, и теперь Том хочет услышать подробности.
– Послушай, Том, я не уверена, что у меня есть причина так расстраиваться.
И добавляю, что это, похоже, какой-то садист, который ждал именно такой реакции, а потому надо взять себя в руки и взбодриться.
Я сажусь на диван. Том присаживается рядом и берет меня за руку. Поначалу он довольно оптимистичен. Говорит, что звонил, вероятно, какой-то тип, ненавидящий нашу газету, а не меня лично, но когда я рассказываю про кафе, он начинает хмуриться.
– Ты говоришь, этот человек звонил в кафе? То есть он знает, как тебя зовут? Он что, следит за тобой?
– Возможно. А может, и нет. Полиция считает, что он мог догадаться. Или же подготовился, чтобы как следует меня напугать.
– Но имя твое он все же знал?
– Да.
Виснет пауза, я вижу, как меняется выражение лица Тома. Он встает с дивана и пару минут задумчиво стоит столбом. После чего начинает расхаживать взад-вперед по комнате.
– То есть этот парень охотится на тебя – конкретно на тебя, а полиция отпускает тебя домой одну, в твоей собственной машине, как ни в чем не бывало? И планирует посмотреть, что будет дальше?
Я говорю ему, что в участке мне предложили вызвать такси, но я отказалась – не хотела бросать свою машину. К тому же общение с полицейскими меня успокоило. Ну, отчасти. Я объясняю Тому, что на данном этапе они все равно ничего не могут сделать. Возможно, это был случайный звонок. И этот тип никогда больше не позвонит.
– Нет-нет. Мне особенно не нравится тот факт, что он знал про кафе. Вдруг этот псих действительно следит за тобой? И ехал за тобой до дома? Нет, они не должны были отпускать тебя одну, Элис. После таких-то звонков. Да еще с использованием устройства для изменения голоса.
Я решаю не рассказывать, что Джек предлагал отвезти меня домой и побыть со мной до его прихода.
– Разве полиция не обязана обеспечить охрану? Круглосуточное наблюдение и что-нибудь в этом роде? Хотя бы до тех пор, пока не станет ясно, кто его мишень – газета или ты лично.
– Нет. Видимо, нет. По крайней мере, не на основании двух подозрительных звонков. Да и откуда у них такие ресурсы, Том?
– Значит, ты села за руль и просто поехала домой? – Он оглядывается на входную дверь так, словно подозревает, будто кто-то следит за нами с улицы.
– Вообще-то нет. Я специально поездила кругами, сворачивала пару раз не туда. На всякий случай. – Я не говорю ему, сколько миль я намотала, какие петли выписывала по городу и сколько раз внезапно поворачивала обратно, причем с одной-единственной целью – сбить с толку того, кто увязался за мной, если, конечно, он увязался.
– Ладно. Я отменяю ужин. Останемся дома. Закажем еду сюда. – Том снова садится рядом, гладит меня по щеке.
Я заглядываю ему в лицо, и мне становится стыдно, как всегда бывает в те моменты, когда он смотрит на меня таким взглядом.