Ужасный Федя
Шрифт:
Виктор тряхнул сжатым кулаком.
– Это он!
– повторил он.
– Это _он_! И далеко уйти от нас он не мог!
Он сорвался с места и принялся рыскать вокруг, осматриваясь.
Я присел на корточки. Конечно, это был след, но кто его оставил, сейчас можно было только догадываться. Трава была вырвана с корнями, словно по ней пробуксовало колесо машины. Но машина проезжать тут не могла. При некотором воображении этот след вполне мог сойти за тот, что я неоднократно видел на страницах журналов.
Из-за кустов вывалился Виктор и подскочил ко мне.
– Так...
–
– Сворачиваем тут. Мы должны его догнать. Это верный шанс.
Он скатился вниз, подхватил оба рюкзака и швырнул их к моим ногам.
– Нужно идти быстро.
– Он умоляюще посмотрел на меня, просовывая руку в лямку.
– Иначе мы его упустим.
И тут я испугался уже по-настоящему.
– Ты с ума сошел!
– Я схватил его за руку и машинально огляделся.
– Ты хочешь ломиться - за ним так... и даже без оружия? Но он же свернет нас в бараний рог?
– Не свернет?
– упрямо ответил Виктор, - Если бы котел, то свернул бы уже давно.
Сейчас он и на самом деле был похож на сумасшедшего. На одержимого. Вряд ли он сам верил в то, о чем сейчас сказал мне, для него собственные слова ничего не значили - они были призваны убедить меня. Если бы даже неандерталец слыл кровожадным убийцей, и это не остановило бы моего друга. Он походил сейчас на выпущенный из пушки снаряд, ловить который на пути к цели просто немыслимо.
Я это прекрасно понимал, и его ответ меня не убедил. Я снова вспомнил репродукцию из журнала, и меня затрясло, как от тока. Если я еще не верил в гоминоида реликтового, то в нечто более ужасное я поверил безоговорочно. Тут, за тысячи километров от родного дома, я готов был поверить во что угодно. Остатки романтики слетели с этого предприятия так стремительно, что у меня вдруг закружилась голова. Рядом стоял мои друг Бомбаревич, которому я доверял в любом деле, но мне вдруг показалось, что это и не Бомбаревич вовсе, а коварный и хитрый враг, пытающийся заманить меня в, ужасную ловушку.
– Витя...
– произнес я, надеясь неизвестно на что, - Я дальше не пойду!
Бомбаревич безжалостно поглядел на меня. В его глазах появился странный металлический блеск.
– Трус ты несчастный!
– вдруг процедил он с нескрываемой злобой.
– Ну и катись на все четыре стороны!
Он стремительно повернулся и пошел прямо в вязкую мглу таинственной чащи.
Я замер в нерешительности, потом окликнул его, но на этот раз Бомбаревич и не подумал обернуться. И я понял, что мне не остается ничего иного, как двинуться вслед за ним. Если бы я даже и захотел возвратиться домой в одиночку, у меня ничего бы не вышло. Проклятая тайга прикончила бы мой разум прежде, чем я сообразил бы, в какую сторону идти.
Я подхватил рюкзак и, прилаживая его на ходу, проклинал все на свете. Бомбаревич скрылся из виду, и это было невыносимо. Снова крикнуть я поостерегся, и поэтому пришлось напрячь все силы и волю, чтобы, не поддавшись панике, нагнать его.
Бомбаревич продвигался поразительно быстро. Ныряя под низкие ветви деревьев, проламываясь сквозь цепкий кустарник, он словно шел по следу наверняка выбранной дичи. Я же, сколько не вертел
Пока мы совершали эту выматывающую экскурсию под пологом сырого леса, заметно потемнело. Туман не сгустился и не рассеялся, солнце, судя по стрелкам наручных часов, должно было находиться не так уж и низко, однако темно было так, словно кто-то покрыл невидимое небо густой маскировочной сетью...
– Болото, - сказал Бомбаревич и отступил на шаг.
Я огляделся. И правда - поляна была не поляной, а настоящим болотом. Там и сям из него торчали какие-то пеньки и кустики. Противоположный берег терялся в пелене тумана.
– Так, - коротко сказал Бомбаревич и неприязненно оглядел меня. Мое состояние, ясно, ему не понравилось.
– Привал.
Я потянулся к лямкам рюкзака, благодаря неизвестно какую силу за это желанное препятствие, как вдруг услышал в стороне странный шум. Будто кто-то пнул пустую железную бочку.
Бомбаревич резко обернулся на звук, и я увидел, как изменился цвет его лица. Оно стало зеленым. Я моментально понял, что он чего-то испугался, и, чувствуя, как все внутри переворачивается, тоже оглянулся.
Невдалеке от нас, в тени обвисших деревьев, стоял _он_. Мне не нужно было долго его разглядывать, чтобы в этом убедиться. Я видел его уже сотни раз. Поражающим был только рост.
Неандерталец крепко стоял на ногах-бревнах и походил сейчас на вырезанную из гигантской колоды фигуру далеко не сказочного страшилища. Ни один волосок не шевелился на его гладкой, словно у породистой собаки шерсти, на теле не играл ни один мускул. Но его ужасные, _красные_ глаза глаза навыкате, глаза изверга - медленно двигались, обводя нас с Бомбаревичем пустым холодящим взглядом.
Я вдруг подумал, что не выдержу этого противостояния. Бомбаревич не подавал признаков жизни, и мне показалось, что он умер, стоя. Но отвести своего взгляда от этих красных глаз я был не в силах. Мне думалось, что упусти я их хоть на мгновение, и в движение придет какая-то страшная пружина, которая сделает обстановку еще ужасней.
Занятый своими чувствами, я и не пытался разглядеть неандертальца подробнее. Мне показалось, что я могу так простоять, не мигая, и день, и два, и месяц, и год, лишь бы это чудовище тоже не делало никаких движений, но тут Бомбаревич тронул меня за плечо.
– Петя...
– нервно прошептал он.
– Ты видишь?
"Еще бы", - сказал я, но оказалось, что только подумал. С перепугу язык усох и не шевелился.
Неандерталец продолжал стоять, как пень, и мне вдруг показалось, что взор его потух. И в тот же миг Бомбаревич выступил вперед.
– Эй!
– дрожащим голосом, но довольно ласково позвал он, и протянул к страшилищу руку.
Неандерталец отступил и задел головой массивную ветвь, расположенную метрах в трех от земли. Я услышал треск дерева.