Ужасы войны
Шрифт:
Между прочим, он все еще сидит на броне, на открытом сиденье, и вотвот окажется в самой гуще боя. Отряд уже подошел к минному полю, и УЖОСы впереди на бегу перестраивались в колонну по два, чтобы не оказаться за пределами безопасной полосы.
– Куда мы, Пиноккио?
– спросил он и только тут сообразил, что так и не включил шлемофон. Щелкнул рычажком и повторил вопрос.
– Раненая боевая единица будет доставлена на командный пункт для оказания ей помощи сотрудником Биосинтетической Службы, - прогудел Пиноккио. Но 2910-й уже
Южная сторона треугольника лагеря была пуста: очевидно, остатки их взвода перебросили на помощь первому и второму. Но война - штука нелогичная, что в очередной раз подтвердилось здесь. Там, где Враг мог бы пройти, практически не встретив сопротивления, у него не было ни одного солдата!
– Прошу помощи сотрудника БСС, имею раненую боевую единицу, - слышал 2910-й голос Пиноккио. В то же время роботанк продолжал стрелять. Он вызывал Бреннера уже больше минуты, но тот не выходил; тогда 2910-й исхитрился соскользнуть с брони, приземлившись на здоровую ногу. Пиноккио тотчас умчался.
Бункер КП перекосило - судя по воронкам, били прицельно, и то, что КП вообще не разнесло в щепки, следовало отнести к чистым случайностям. Когда 2910-й подошел к дверному проему, в нем появилось белое как мел лицо Бреннера.
– Кто здесь?
– 2910-й. Я ранен - дайте мне войти и лечь.
– Они сказали, что не могут поддержать нас с воздуха. Я запросил их, а они сказали, что весь район охвачен боями и они до нас не доберутся. Даже не найдут.
– Дайте пройти. Я ранен и хочу войти и лечь...
– в последний момент он вспомнил и добавил: - Сэр.
Бреннер нехотя посторонился. В бункере было темновато, но не совсем темно.
– Осмотреть вашу ногу?
2910-й нашил пустые носилки и лег, стараясь не тревожить рану.
– Незачем, - ответил он.
– Займитесь лучше другими ранеными.
Бреннер, Конечно, был не в себе, но и в таком состоянии он мог бы заметить, что с 2910-м не все в порядке.
Но сотрудник, БСС не подошел к нему, а вернулся к рации - его отчаянный голос доносился откуда-то издалека. До чего же хорошо лежать...
Где-то вдали голоса спорили о чем-то, перебивали друг друга. Где-то очень далеко. Интересно - где?..
Потом он услышал пушки и вспомнил. Попытался повернуться на бок и сумел сделать это со второго раза - хотя голова была еще более легкой, чем накануне. На соседних носилках лежал 2893-й - он был мертв.
В дальнем углу землянки, которая, собственно, и представляла собой весь КП, Бреннер спорил с 2900-м.
– Был бы хоть один шанс, - говорил торопливо Бреннер, - я бы это сделал. Вы же это знаете, взводный.
– Что происходит?
– сумел наконец спросить 2910-й.
– Что такое?..
Он был слишком слаб, чтобы продолжать играть роль УЖОСа, но ни Бреннер, ни 2900-й этого не заметили.
– Дивизия, - ответил Бреннер.
– Целая дивизия Врага. Мы не можем сдерживать ее нашими силами!
2910-й приподнялся на локте.
– О чем это вы?
– Я говорил с ними по радио... поймал их частоту - это целая дивизия. Они нашли офицера, который знает английский. Они предлагают нам сдаться.
– Это они говорят, что у них дивизия, - сдержанно заметил 2900-й.
2910-й потряс головой, пытаясь привести ее в порядок.
– Хоть бы и дивизия - с Пиноккио...
– Роботанк уничтожен.
2900-й бесстрастно объяснил:
– Мы пытались контратаковать, 2910-й, но они подбили Пиноккио и отбросили нас назад... Как ты себя чувствуешь?
– Их целая дивизия!
– твердил Бреннер.
Голова 2910-го теперь лихорадочно работала, но это было так, словно в ней крутился какой-то нелепый механизм. Если Бреннер намерен сдаться, 2900й не сможет даже подумать о неповиновении. Но он, 2910-й, может убедить Бреннера в том, что он - человек. Бреннер сможет объяснить это Врагу обязательно объяснит; и в этом спасение. Война рано или поздно кончится, и он вернется домой. Никто не сможет его ни в чем упрекнуть. Если Бреннер собирается...
Бреннер спросил:
– Сколько у нас осталось боеспособных?
– Меньше сорока, сэр.
В голосе 2900-го ничто не изменилось, а ведь не мог же он не понимать: капитуляция могла означать для него только верную смерть. Враг брал в плен только людей. (А сможет ли он убедить 2900-го? Вообще кого-либо из УЖОСов после того как они вместе ели и шутили? УЖОСов, которые не разбирались в физиологии и считали всех людей, кроме Врага, полубогами? Поверят ли они ему, если он попытается принять командование?..)
Он видел, как Бреннер кусает губы.
– Я собираюсь капитулировать, - сказал наконец представитель БСС. Совсем рядом с КП взорвалась мина или, может, реактивный снаряд, но Бреннер как будто не заметил этого. Он говорил неуверенно, словно пытался свыкнуться с этой мыслью.
– Сэр...
– начал было 2900-й.
– Я запрещаю вам обсуждать мои приказы, - оборвал его Бреннер. Теперь он говорил решительнее.
– Но я попрошу их на этот раз сделать исключение, взводный. Я попрошу их не...
– его голос слегка дрогнул.
– Не делать того, что они обычно делают... с не-людьми.
– Не в этом дело, - твердо возразил 2900-й.
– Дело в самой сдаче. Мы готовы умереть, сэр, - но мы хотим умереть, сражаясь.
Один из раненых застонал, и 2910-й подумал, что тот, может быть, тоже слушает сейчас их разговор. Бреннер явно потерял контроль над собой.
– Вы умрете так, черт возьми, как я вам прикажу!
– взвизгнул он.
– Погодите, - 2910-му было неожиданно трудно говорить, но он все же смог привлечь их внимание.
– 2900-й, мистер Бреннер еще фактически не отдал вам приказа о сдаче, а вы нужны сейчас в бою. Ступайте - я поговорю с ним.