Ужин с папочкой
Шрифт:
— К тому времени, когда мы с ним покончим, он пожалеет, что не принял этот яд сам.
Он смотрит на меня с кривой улыбкой.
— У тебя есть план?
— Вообще-то, есть, — слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить, но продолжаю. — Коннор собирается сделать свой ход на твоем дне рождения, в присутствии свидетелей из обеих семей, верно?
Он кивает.
— Значит, инъекция исключается.
Взгляд Барда хитрый.
— Потому что, напав на меня, он погибнет.
—
— Как это?
— Мы не знаем, откуда возьмется яд, только день, когда они его введут, — прикусываю нижнюю губу. — Мы можем даже не знать, в какой форме он будет действовать, поэтому никак не найдем противоядие.
Бард хмурится.
— Я-то могу ничего не есть и не пить, но в гостях будут греки.
— И у них возникнет подозрение.
— Именно, — отвечает он.
— Но ты можешь выпить большое количество активированного угля. Его используют в больнице, чтобы лекарства и яды не всасывались в кровь.
Бард качает головой в сторону и смотрит так, как будто никогда меня раньше не видел.
— Он не нейтрализует яд, просто связывает молекулы и не дает атаковать органы. Прием угля — это как упреждающий удар.
— А у него есть побочные эффекты?
Я качаю головой.
— Это так же безвредно, как съесть подгоревший тост. Есть даже марка, которая выпускается в капсулах.
Его взгляд смягчается.
— Ты гениальна.
По моим щекам разливается тепло, и я наклоняю голову, чтобы спрятать улыбку. Никто никогда не делал мне комплиментов по поводу моего ума, и уж тем более не называл гениальной.
— Ты можешь принять большое количество препарата перед ужином, чтобы укрепить желудок. Я поищу максимальную дозу.
Бард подхватывает меня на руки и прижимает к своей груди. В тот момент, когда я наклоняю голову, чтобы встретиться с его сияющими глазами, раздается звонок телефона.
Это сообщение от Коннора.
Пришли мне номер своего друга.
Мой взгляд переходит на Барда.
— Мы должны знать, какой яд он собирается использовать.
Бард усаживает меня к себе на колени.
— Сделай это.
Я сажусь и отправляю несколько сообщений Кельвину, моему другу, который работает в больничной аптеке и часто снабжает меня лекарствами, которые я использую для оказания первой помощи в бойцовском клубе. Когда Кевин соглашается сообщить мне, какой яд закажет Коннор, я пересылаю его контактные данные.
— Готово, — бормочу я и прислоняюсь к груди Барда. — Теперь ждем.
Бард обнимает меня за плечи и резко выдыхает.
— Глупый ублюдок. Он будет мертв, как только Лайра получит то, что хочет.
— Ты имеешь в виду, она убьет его?
— Не сомневаюсь.
Положив
— Ты мог бы взять Коннора и Лайру в оборот, как сделал это со сборщиком долгов. Тогда избавишься от угрозы.
— И я никогда не узнаю, с кем из греческой мафии сотрудничает Лайра, если это так.
— Верно, — теперь моя очередь хмуриться. — Но я полагаю, что между всеми основными семьями заключено перемирие.
— Это не мешает людям вести себя как идиоты, — говорит он.
Я прижимаюсь к его груди.
— Мне не нравится мысль о том, что ты можешь попасть в ловушку. Они могут подсыпать яд во что угодно, даже в соль.
— Волнуешься? — спрашивает он с усмешкой.
Моя рука скользит по его бедру.
— Скажем так, я немного привязалась к тому, что из-за тебя у мены пальцы на ногах подрагивают.
Его глубокий смех вибрацией прокатывается по моей спине.
— И все?
— И твои... — прижимаюсь бедрами к его эрекции. — Более значительные штучки. Было бы обидно потерять что-то столь приятное.
— Очаровательно, — говорит он с задором. — Вот я делаю комплимент твоему блестящему уму, а ты только моему члену.
Я смеюсь так сильно, что у меня болит грудь, а глаза наполняются слезами. Бард поворачивает меня к себе, осыпает мое лицо поцелуями и щекочет ребра, пока я не задыхаюсь.
Его пальцы посылают разряды ощущений в мою грудь, отчего я дергаюсь. Я настолько податлива и слаба, что не могу сопротивляться, когда он переворачивает меня на спину и прижимает к себе. Его растущая эрекция упирается мне в живот, вызывая дрожь по позвоночнику.
— С-стоп, — говорю я между задыхающимися хихиканьями. — Я не могу...
Бард заставляет меня замолчать, целуя так глубоко, что у меня подгибаются пальцы ног. Прижимаясь к его огромному телу, я стону, когда его язык ласкает меня восхитительными движениями. Клитор набухает, а киска сжимается, требуя большего.
— Тебе нравится мой член? — спрашивает он с придыханием.
— Нравится, — бормочу я. — Но это не самая лучшая твоя особенность.
Он отступает назад, его глаза темнеют.
— Да ну?
Мои губы кривятся в улыбке.
— Я не хочу, чтобы ты зазнавался.
— Слишком поздно.
— Твое сердце, — чмокаю его в губы. — Оно даже больше, чем этот чудовищный член.
Смех Барда заставляет всех бабочек в моем животе взлететь. Если я смогу отвлечь его от сокрушительного предательства, то, надеюсь, он поймет, что меня стоит удержать рядом с собой.
— Только ради этого я позволю тебе немного поиграть, — с рычанием говорит он.
— В догонялки? — шепчу ему в губы.