Узнать себя в прошлом
Шрифт:
Так время пролетело быстро. Может, мы бы лежали так до вечера, но урчание в наших желудках заставило нас подняться и двинуться к домику Еремея. Теперь на улочках деревеньки было людно – гуляли парни и девушки, старики и старушки сидели на завалинках возле домов, вспоминая былое, рассказывая о нынешнем урожае, бегали чумазые дети, играя в жмурки и догонялки. На нас особого внимания не обращали, но, когда мы почти подошли к дому Еремея, с нами поравнялась группа из 6 парней.
— Это же Алина, потаскушка из Михайловки!— воскликнул один, заставив меня замереть в страхе – он, что, из той деревни?—
Его дружки загоготали, и, прежде чем мы с Василием успели опомниться, окружили нас, взяв в кольцо.
— Она моя сестра, вы ее с кем-то путаете,— произнес Василий, загородив меня от насмехающегося парня и еще двоих,— дайте пройти, мы спешим.
— Ну да, ври дальше,— усмехнулся тот же парень,— я видел ее в лицо, и ошибки тут нет. Это же докажут те рубцы, которые остались, когда отчим ее выпорол.
Не успели мы с Василием сказать что-то на это, как парни начали подбираться ближе ко мне, пытаясь дернуть за платье. Я прижал его подол к ногам, испуганно глядя на парней, но отпустил машинально, ощутив чувствительный шлепок по ягодице. Парни незамедлительно воспользовались этим – сразу двое дернули сзади за подол. Материя, далеко не новая, порвалась, но, к счастью, только чуть выше колен. Я снова прижал оставшуюся часть платья к бедрам, не собираясь больше отпускать…. И увидел, как Василий, попытавшись прорваться, полетел на землю от грубого удара узнавшего меня парня.
— Будешь защищать эту шлюху – всем скопом изобьем,— предупредил он угрожающе.— Она должна теперь ублажать любого, кто ее захочет, и сделает это для нас всех.
Я понял, что попал в крупный переплет, что мне никто не поможет…. И, ощущая все новые шлепки по ягодицам, невольно заплакал от отчаяния, взмолившись:
— Пожалуйста, пропустите нас! Я не шлюха, нет у меня никаких рубцов, вы совершаете большую ошибку…
— Не мучьте эту девушку,— услышал я знакомый голос,— она моя внучка и гостит у меня вместе со своим братом сводным.
Повернув голову вправо, я увидел подошедшего к нам дедушку Еремея – как я был рад ему!
— Она ваша внучка?— переспросил главный из группы парень, тут же изменившись в лице,— и не из Михайловки?
— Нет, из Дубков,— отозвался дедушка,— она всегда там жила и даже не знает, где Михайловка.
Я подтвердил это горячим кивком, силясь успокоиться – но слезы все никак не хотели кончаться.
— Тогда прости, пожалуйста,— обратился все тот же парень ко мне – один из его дружков помог подняться Василию, тоже извинившись.— Мы обознались – та шлюха очень на тебя похожа.
Он протянул мне часть подола моего платья. Я взял его, ничего не сказав, и быстрым шагом направился к домику Еремея в сопровождении дедушки и Василия.
Едва мы вошли, Василий обнял меня, и теперь я плакал, уткнувшись ему в грудь.
— Спасибо вам большое, дедушка Еремей,— произнес парень с чувством.— Без вашей помощи я не смог бы защитить Алину…
— А ведь они и в самом деле узнали ее,— произнес дедушка,— и ты говорил, что вы жили в Михайловке…. Получается, вы не от бандитов бежали?
— От них,— сказал я, отстранившись от Василия – понял, что теперь нужно было
И я с поддержки Василия рассказал о жизни в деревне, произошедшем в заброшенной конюшне и после. Я ожидал, что старик нас сразу же выгонит, но он лишь согласно кивнул, едва я закончил говорить.
— Вот это похоже на правду. Теперь тебя, Алина, порядочной девушкой назвать нельзя.
— Знаю,— понурился я,— я столько раз жалела о том, что уступила Ване…. И о том, что на ночлег к бандитам попросилась…
— Удачно, что вам вдвоем сбежать от них удалось,— сказал дедушка,— теперь вы сможете их остановить. Идите поскорее в Дубки, расскажите о них всем, кому сможете. Но для начала я обработаю рубцы в последний раз.
Я тут же растянулся на лежанке, задрав полог платья так, что обнажились ягодицы. Теперь рубцы совсем не жгло, и, по словам Еремея, они должны были исчезнуть окончательно часа через два.
После обработки дедушка Еремей накормил нас картошкой с грибами, и мы собрались идти. Но задержались еще немного – я вспомнил, что платье мое испорчено и принялся пришивать оторванный подол, раздобыв у Еремея длинную иглу и толстые белые нитки. Получалось у меня это плохо – раньше я иголку в руках не держал, поэтому Василий тут же отобрал ее у меня, принявшись за дело. Работал он, к моему удивлению, довольно умело, словно на самом деле был женщиной.
— Спасибо за приют и помощь, дедушка Еремей,— произнес я, когда мы с Василием вновь стояли на пороге.
— Был рад помочь,— улыбнулся дедушка,— счастливо добраться.
Я опасался, что на улице к нам опять привяжутся парни, но, к моей радости, поблизости никого не было. Так мы с Василием быстро вышли из деревни и вошли в лес, следуя по хорошо заметной тропе – по ней мы шли сюда вчера утром.
— Совсем скоро мы перейдем на другую тропу,— тихо произнес Василий,— она выведет нас к деревне. Но идти больше 2 часов придется, и быстрым шагом, чтобы успеть засветло.
Я спорить не стал и максимально быстрым шагом устремился вперед, внимательно глядя себе под ноги. Скоро тропинка стала едва заметной, а подлесок таким густым, что кое-где мы едва продирались через него. А когда тропинка вдруг исчезла, Василий остановился на месте, словно в растерянности.
— Ты ведь хорошо знаешь дорогу к деревне?— спросил я с опаской.
Мой спутник только кивнул. Посмотрел по сторонам, что-то шепча, словно рассчитывая…. И решительно зашагал влево – кустарник там был самым редким.
Мне пришлось полностью положиться на память и интуицию Василия, и пока он, то и дело меняя направление, вел меня через лес, я не задавал никаких вопросов. Но когда парень, остановившись, хлопнул себя по лбу, горестно взвыв, я невольно воскликнул:
— Что такое?
— Я просто дубина,— отозвался Василий,— как это я мог забыть этот участок тропы? Теперь мы плутать не будем.
И он двинулся куда-то вправо, через все тот же густой подлесок. Я едва поспевал за ним – такую скорость он развил, и с облегчением вздохнул, когда подлесок существенно поредел. Вскоре под нашими ногами появилась едва заметная тропинка, и последние мои сомнения в правильности пути рассеялись.