Узнай меня по почерку
Шрифт:
Вспомнив о Димке, я снова почувствовала вибрацию телефона в кармане. Это был Димка. На этот раз я отправила ему сообщение, что перезвоню позже и у меня все хорошо. Стас покосился на меня, уловив мои действия, но ничего не сказал.
Мы припарковались у родительского дома. Я почувствовала, как у меня начинается тремор и попыталась расслабиться. Ничего не выходило. Я помнила, как попрощалась с отцом и его слова о том, чтобы я не возвращалась и такая дочь ему не нужна. Я боялась, что он вообще мне дверь не откроет и мне снова предстоит стать
— Я боюсь, Стас, — призналась я и схватила его ладонь, когда мы стояли напротив входной двери.
— Не гони, я рядом с тобой, — легонько сжал мою руку парень и нажал на звонок.
Глава 17
«Я никогда сам не открываю своих тайн, а ужасно люблю, чтоб их отгадывали, потому что таким образом я всегда могу при случае от них отпереться».
Михаил Юрьевич Лермонтов
Дверь нам открыла мама. Она сильно постарела за эти годы. Прибавилось морщин вокруг глаз, да и сами глаза уже не блестели озорным огоньком, как это было ранее. Я всегда помнила свою маму веселой и вечно смеющейся женщиной. А сейчас мне дверь открыла старушка с тоскливым взглядом, которой в жизни здорово досталось.
— Лиза? Это ты? — мама закрыла рот ладонью и в ее глазах я увидела слезы.
В следующий момент мы бросились друг другу в объятия и разрыдались. Я очень сильно скучала по ней. Мне очень не хватало ее, но мама ни разу не позвонила мне за все время. Ее не было рядом, когда она была мне очень нужна. Когда я рыдала в подушку, когда зализывала свои раны — она ни разу не пришла и не поддержала меня, хотя мне это было очень необходимо.
Предательство ли это? Возможно. Она потакала воле своего мужа, по совместительству моего отца, который запрещал ей со мной общаться. Я несколько раз пробовала с ней созвониться в первые полгода, но в ответ мне слышались только длинные гудки без обратной связи.
— Лизонька, как ты тут оказалась? — гладила меня по щекам мама, разглядывая меня.
— Я решила приехать, чтобы пообщаться, мама, — при слове «мама» мой голос дрогнул. Я давно не произносила его.
— Папе это не понравится. Он будет ругаться, — покачала головой мама и опасливо заглянула в дом, — скажи мне, где ты остановилась и я завтра сама приду.
— Она никуда не уйдет. С отцом ей тоже нужно поговорить, — вмешался в наш разговор Стас, — мы не уйдем, поэтому, приглашайте, мамаша нас в дом.
С этими словами парень отодвинул находящуюся в шоковом состоянии мать и прошел внутрь родительского дома. Я еще раз посмотрела на свою маму и тоже прошла внутрь. Я чувствовала себя рядом со Стасом увереннее. По крайней мере, он заражал меня своей самоуверенностью и сейчас я была ему за это благодарна.
Внутри ничего не изменилось. Все оставалось на своих местах. Разве только исчезло все, что говорило о том, что в этом доме когда-то была я. Ни единой фотографии, грамоты и игрушки — все пропало.
Мама проводила нас на кухню, параллельно озираясь по сторонам, словно боялась, что на нее кто-то может наброситься. Я смотрела на нее с сожалением и не понимала, почему она так вцепилась в этого мужчину, который как паразит, постепенно выпивает все ее соки.
— Рассказывай, дочка, как ты устроилась, что у тебя нового? — налив нам чаю, начала расспрашивать мама.
— У меня все хорошо. Я работаю, снимаю квартиру, — сдержанно ответила я, не углубляясь в подробности, — а у вас как?
— У нас все по-старому. Работаем, летом на даче. Зимой вот ездили в Финляндию, — мама виновато улыбнулась.
Я хотела спросить, как ей Финляндия, но не успела. На кухню зашел отец. Увидев меня и Стаса, он заметно удивился, но быстро взял себя в руки.
— Дорогая, почему в нашем доме посторонние? — было заметно, что папа возмущен и весь его негатив был направлен на меня.
— Но, это же Лиза? — растерялась мама.
— Мне все равно, как зовут эту, — скривился отец, — я попрошу ее и этого сутенера выйти из моего дома.
Честно говоря, я в этот момент еще раз была безмерно рада тому, что Стас пошел со мной. Если бы его не было рядом, я бы расплакалась и убежала. Но сейчас рядом со мной был настоящий мужчина, которому не понравилось, как со мной обращаются.
— Ты сейчас назвал свою дочь «это» или мне послышалось? — слишком спокойно спросил Стас, вставая из-за стола.
— Мы с вами на ты не переходили. Еще раз повторяю, покиньте мой дом или я буду вынужден вызвать полицию, — повторил отец.
— Тебе полиция не поможет, — усмехнулся Стас, — сегодня я вместо нее, только я из нравственного отдела и у нас сейчас с тобой, дяденька, будет серьезный разговор.
Мы только успели с мамой ойкнуть, как Стас схватил моего отца за шкирку и как котенка выбросил в коридор, после чего начал выталкивать на улицу. Мама хотела выскочить следом, но я остановила ее. Это был мужской разговор. Я была уверена, что Стас найдет правильные слова для моего папочки.
— Он его не убьет? — выглядывала мама в окно.
— Не должен. Я думаю, они просто поговорят, — не особо веря в то, что говорю, произнесла я, — давай, пока у нас еще есть время, и мы поговорим. Я скучала, мама.
Мама рассказала о том, что последние годы их жизнь не сильно изменилась. Разве только меня в ней не было. Отец буквально обезумел на фоне произошедшего и запретил даже имя мое произносить.
— На месяц до случившегося нам начали сообщать, что ты употребляешь наркотики, — рассказывала мама, — и то, что ты занимаешься непристойными делами. Поэтому, когда ты пропала, мы сразу поверили в то, что ты отправилась на поиски лучшей жизни. Никита тоже пропал и мы решили что это правда.
— Но как вы могли в такое поверить? — возмутилась я, — кто вообще мог такое говорить?