Узник тумана
Шрифт:
В комнате при тусклом свете лучин сидели три женщины. Вскинув головы, они поприветствовали меня и вновь принялись за работу.
Вокруг чувствовалось напряжение.
Видимо, они тоже знали, что происходило внизу.
Взяв грубо сколоченный табурет, я присоединилась к ним.
Перебирая пласты сушёных водорослей, ловила остальных послушниц на том, что они бросают пристальные взгляды на дверь. Наконец, не выдержав, я взяла лучинку и написала прямо на грязном усыпанном землёй каменном полу.
«Дочь».
Всё
Работа пошла быстрее. Мы постоянно переглядывались, подбадривая друг друга.
Так прошёл остаток дня.
Боль в спине постепенно затихала. Раны быстро затягивались.
Собрав все подгнившие водоросли в глубокие корзины, мы вместе вышли из хранилища. Самая старшая послушница выстроила нас в ряд и жестом приказала идти.
Так, приглядывая друг за другом, мы поднялись к двери из подземелья. Тенями скользнули на улицу. Вместе высыпали мусор в вырытую яму за храмом, и сложили корзины в небольшой пристройке.
Раздался призыв к ужину.
Мне жутко хотелось есть, но я не знала – пустят ли меня к столу или наказание ещё не окончено.
Медленно шагая к входу, снова почувствовала на себе чей-то тяжёлый взгляд.
Вскинув голову, заметила в окне уже знакомую фигуру. Северянин.
– Сонья, – шепнул он, но я услышала.
Невольно остановившись прямо под его окном, глубоко вдохнула и пошатнулась. В воздухе витал аромат шиповникового чая. Закрыв глаза на мгновение, я унеслась в своё счастливое детство в маленькой землянке, услышала тихую мелодию, что напивал отец, ставя котелок на огонь. Увидела мешочек с сушёными сморщенными красными ягодами.
Вздрогнув, снова подняла взгляд.
Северянин, молча, разглядывал меня, в свете заходящего солнца на его шее поблескивал ошейник. Ухватившись за него, мужчина оттянул его от кожи. Это показалось мне странным: обычно зачарованный металл плотно прилегал, нередко вызывая приступы удушения у пленных.
Глава 8
Всю ночь мучили кошмары. Но я не могла припомнить ни один образ из снов: ни лиц, ни обстановки, ни звуков, ни слов.
Ничего. Кроме липкого удушливого страха, что сковывал душу, не позволял дышать.
Лёжа с открытыми глазами на боку, я вслушивалась в тишину.
Шорохи, скрипы.
Потянуло сквозняком, и раздался глухой удар.
Утро! Пора подниматься.
Но сил совершенно не было. Словно и не спала вовсе.
Храм оживал. Слышны были шаги и негромкие голоса жриц.
А я всё лежала и таращилась на стену.
Такая пустота на душе, казалось, там ветер витал, вымораживая всё.
Скрипнула дверь, кто-то коснулся моего плеча. Обернувшись, я уставилась на Светлу – повариху, что вчера накормила меня. Приставив палец к губам, она протянула мне серое платье.
Спешно одевшись, я пошла за ней. Миновав длинный узкий коридор, мы
Чуть в стороне от неё как мышки ютились девочки, которых Светла прикармливала втайне от жриц. Того, что давали на завтрак, детям явно не хватало.
Повариха провела меня дальше и усадила возле печи. В руки мне вручили деревянную тарелку с чищенной варёной рыбой.
«Ешь» – жестом показала Светла и, отвернувшись, вышла из комнаты. Смэка продолжала мычать, её безумие становилось всё заметнее. Сглотнув, я быстро уничтожала рыбу, даже не чувствуя её вкуса.
А в голове роились мысли одна другой тревожнее.
Раньше повариха так себя никогда не вела. Светла женщиной была крайне замкнутой. Ни с кем не сближалась, редко проявляла эмоции, а уж про заботу, и говорить не стоит. Её душу трогали лишь дети.
Пока я пыталась понять причины её поведения, миска опустела.
Заглядывая в неё, пыталась понять, а что ела-то? И ела ли вообще? Голод мой никуда не делся.
Поставив миску на стол, огляделась. Тарелки для пленных на разносе. В них плескалась мутная зеленоватая жижа.
«Отнесу» – Смэка вскинула голову и, перестав мычать, с силой ударила себя по груди.
Я кивнула и, потянувшись, поймала ее запястье, чтобы не била себя больше.
С улицы донёсся звон, призывающий на завтрак.
Вернулась Светла. Достав деревянный бочонок из-под лавки, она протянула его мне. Открыв, я обнаружила в нем узкие полоски рыбы.
«Наживка?» – прищурившись, я вопросительно глянула на женщину.
Немного подумав, она взяла дощечку и спешно написала: «Пустая не возвращайся. Верховная пророчит тебя в жрицы, остальным это не нравится, они ведь высокородные».
Теперь стало понятно, чего на меня так окрысились. Злобно оскалившись, я тяжело вздохнула. Вот чего мне не надо, так это становиться одной из этих бездушных тварей.
«Твой обряд уже скоро, – на дочечке появилась новая запись, – придумай что-нибудь, но не отдавай невинную кровь алтарю».
Прочитав такое, удивлённо уставилась на женщину, что прожила здесь всю свою долгую жизнь. Она кивнула, подтверждая свои слова.
В коридоре послышались разговоры.
Схватив тряпку, Светла обтёрла дощечку.
Вошедшие на кухню жрицы злобно покосились на меня.
Что ты тут крутишься, лютая? – рявкнула Тлара. – Пошла завтракать, а после – в лодку. Посмеешь явиться последней и без добычи – всю ночь на углях стоять будешь. Ясно тебе?
Скривившись, я вышла из помещения, делая вид, что их вообще не существует. Но то, чем поделилась со мной Светла, взбудоражило. Послушницы не становятся жрицами. Никогда. Но и кухарка врать бы не стала. Тогда что происходит?