Узники смерти
Шрифт:
Зотов увидел на заднем сидении Елену Николаевну. Она тоже заметила майора и протянула к нему руки, но сильный рывок машины бросил женщину на сиденье. Их встреча длилась секунду, но как много успели прочитать они в глазах друг друга.
Ребята из группы захвата собрались уже открыть бешеный огонь крупным калибром по колесам, чтобы те отлетели, и пассажиров успели взять до того, как они придут в себя после полета и падения. Но в последний момент командир группы отменил приказ. Машина Зотова уже разворачивалась для погони. По рации было сообщено, чтобы перекрыли все близлежащие дороги.
Машина с Еленой Николаевной успела оторваться на приличное расстояние. Дорога
"Но почему спецназ не открыл огонь? — сидела в голове майора одна и та же мысль. — Замешкались? Вряд ли."
Тем временем машина с Еленой Николаевной заехала за гаражи и скрылась из вида. Снова показалась она лишь на шоссе.
Гонки стали приобретать опасный оборот. Приходилось постоянно петлять между встречных и обгоняемых машин. Над трассой закружил вертолет.
— Непонятно, чего они добиваются? — пробурчал шофер. — Все равно же им не уйти. Впереди полно постов, и некуда свернуть.
Зотову это тоже было непонятно. Может быть на поведение преследуемых повлияла "психология беглецов"? Да и куда они собрались везти Бортник? Ведь их встреча в какой-то мере оказалась случайной, если, конечно, особняк не предупредили заранее. Но в этом случае вся комедия запланирована.
Машины продолжали мчаться по шоссе. До ближайшего поста ГАИ оставалось пара километров. Пост находился сразу за поворотом и стоял на краю обрыва. В момент, когда машина с преследуемыми выскочила на поворот, мощный взрыв подбросил ее вверх, пронес по воздуху над стальным ограждением и бросил с обрыва в пропасть. Вертолет, как будто сделав свое дело, улетел, но Зотов не обратил внимания на его исчезновение.
"Волга" еще не успела затормозить, а майор уже выпрыгнул на дорогу и кубарем покатился с обрыва, царапая лицо и тело об острые камни и коряги.
Груда бесформенных обломков валялась в самом низу, охваченная огнем. Прикрывая лицо от нестерпимого жара, Зотов подбежал к машине. Обезображенные обуглившиеся трупы двух мужчин и женщины виднелись среди горящего металла. Все было кончено. Зотов окаменел, исступленно смотря на догорающие останки любимой.
38
В комнате пахло французскими духами и американскими сигаретами. "Туфелька" только что вышла из ванной и сушила волосы под феном. Вот уже две недели, как она вернулась в Москву и ждала дальнейших распоряжений Рогозина. Впрочем слово "ждать" к ней мало подходило. "Туфелька" всегда вела разгульный образ жизни, но это не мешало капитану найти ее в нужное время в нужном месте. Вчера он позвонил агентке прямо в ресторан и назначил встречу на одиннадцать часов утра.
Звонок в дверь раздался ровно в одиннадцать. Капитан был до омерзения пунктуален, отрывая женщину от своего занятия. Она смачно чертыхнулась и, отбросив фен, пошла в прихожую.
— Ты как всегда очаровательна, — выпятив губы, проговорил Рогозин.
Ее стройная фигура была обернута в чуть влажное полотенце, и капитан почувствовал некоторую тяжесть внизу живота. Но когда он вспомнил, чем ему это грозит и живо представил себе картину изуродованного тела, это сладостное и томительное ощущение испарилось. Он спокойно вошел в комнату.
— Как отдохнула? — спросил капитан.
— Прекрасно. А ты не хочешь расслабиться? — она давно хотела затащить Рогозина в постель и просто балдела от его лошадиной морды, но капитан все время ускользал от нее.
— Не сейчас, — скривился комитетчик. — У меня мало времени.
— Какого черта ты вытащил меня на две недели раньше?
— Мы предполагаем, а Бог располагает. Планы несколько изменились.
— Надеюсь, не настолько, что их нельзя выполнить?
— В какой-то мере твоя задача даже облегчилась.
— Это радует, но и настораживает.
— Ты умница.
Рогозин вытащил из дипломата папку и передал женщине. Она открыла ее.
"Совершенно секретно. Для служебного пользования. Категория 01. Личное дело 355891. Бортник Елена Николаевна".
"Туфелька" углубилась в чтение. Рогозин внимательно следил за выражением ее лица, но так до конца и не понял реакции женщины. Наконец она оторвалась от папки.
— Здесь две даты ее смерти. Одна зачеркнута, а вторая обведена красным карандашом. Не означает ли это, что вторая дата не окончательна?
— Мне нравится ход твоих мыслей.
— Я должна ее найти?
— Нет. Я знаю, где находится эта женщина. Работа будет скорее психологического характера. Хватит заниматься мокрыми делами, пора переходить на более высокий профессиональный уровень.
— Я вся внимание…
До дома Зотова подбросила генеральская машина. Войдя в квартиру, Дмитрий Николаевич тут же подсел к бару и одну за другой пропустил несколько стопок водки. Не полегчало. Скорее наоборот — черное стало еще чернее, а белое так и не появилось. Да и от: куда ему было взяться-то — белому? В который раз майор задавал себе один и тот же вопрос: а на кой черт ему все было нужно? Что ему не сиделось спокойно на этой Зоне? Ну, убила Куданова лейтенанта — сам виноват, не хрен было соваться, куда не следует. Ну, готовила она левых зомби — да и дьявол с ними, мало что ли их гуляет по свету? Ну, уберут Андропова сегодня или завтра — так его все равно уберут рано или поздно, не кудановцы, тал другие, желающих много. Главное, что ведь ему, Зотову, в принципе от этого ни горячо, ни холодно, его все это мало касается. Он бы и дальше тянул свою лямку на Зоне да еще вместе с такой женщиной как Бортник. Дурак! И нужно же было выпендриваться, доказывать, заваривать талую кашу, от которой теперь самого же тошнит. Поменять спокойную отлаженную жизнь, будущее счастье с любимой женщиной — и какой женщиной! — на черт знает что. А теперь ни спокойствия, ни уверенности в завтрашнем дне, ни любимой, ни друга, ничего, кроме пустоты. Даже страх исчез. Да и бояться стало не за кого. За себя? Но. собственная жизнь теперь хуже каторги. За Бортник и Корнеева? Но где они теперь… Осталась лишь пустота. И все это только потому, что в свое время слишком широко открыл глаза, а затем и рот, вместо того, чтобы быстренько притвориться китайцем: "ничего не визу, ничего не слысу и знать ничего не знаю". Вот уж воистину права мудрость народная, что когда Господь хочет наказать — он отнимает разум.
Не закусывая майор опрокинул еще пару рюмок. Хмель приходил с трудом, да и не хмель совсем, а какая-то мерзость. Зотов медленно обвел взглядом квартиру и понял, что здесь оставаться он больше не может — слишком многое напоминало о Лене, о последних днях проведенных вместе.
Вот в этом кресле они занимались любовью… и вот на этом диване тоже… и на этой тахте… А за этим столом они обедали и строили счастливые планы на будущее. Бортник оказалась прекрасной кулинаркой, и вообще, майор открывал в ней чуть ли не каждый день новые и новые черты, которые всегда мечтал видеть в своей будущей супруге.