Узурпатор
Шрифт:
«Я живу вот здесь. Видите мое логовище на горе Муласен?»
«Видим. Мы явимся к тебе через пятнадцать дней. Жди. До свиданья, друг наш Фелиция».
«До свиданья, дьяволы».
Элизабет сидела за столом напротив Крейна. Буря миновала. Солнечные лучи, заглянувшие в восточные окна шале, упали на угли в догорающем очаге, которые превратились в комья белой золы.
— Когда я только прибыла в плиоцен, — сказала Элизабет, — я воспользовалась своими трансментальными возможностями и обшарила всю планету в надежде обнаружить других людей — операторов своего уровня.
— Я помню. Это было в тот вечер, когда мы ехали из Привратного Замка в Ронию. Ты тогда установила прочный
Элизабет сидела в кресле, лицо ее осунулось. Крейн послал телепатический вызов леди Дедре, земной женщине в золотом торквесе, бывшей некогда доверенным лицом Мейвар, а теперь помогавшей Элизабет.
— Я зарегистрировала единственный нечеткий сигнал, соответствующий человеческому модусу. Он, казалось, исходил откуда-то с другого конца Земли. Я понимала, что сканирование было неполноценным, поскольку мои ультрасенсорные способности еще только восстанавливались, поэтому я приняла этот слабый импульс за эхо и не придала ему значения. Но оказывается, сигнал был реальным.
— Ты была не в состоянии исследовать его подробнее?
— Трансментальное восприятие на дальних расстояниях — это особое искусство, требующее огромных затрат энергии. Великий Магистр, если он в добром здравии, способен здесь лишь на кратковременные порывы — подобно тому, как ныряльщик может погружаться под воду без акваланга. Но долго такое напряжение без специального дополнительного снаряжения или без поддержки нескольких других разумов выдержать невозможно. — Элизабет устало провела рукой по лбу. — Теперь нам с тобой нужно попытаться собрать кое-какую информацию о так называемых дьяволах. Но я точно знаю, кто они такие. О Господи, даже слишком хорошо знаю.
— Тану долгое время не вспоминали о них, — сказал Крейн. — Прошло уже двадцать семь лет. Группа активных операторов прошла через врата времени и вступила в сражение против нашего боевого товарищества, нанеся нам ужасающее поражение. Когда чужаки покинули Европу, все записи об этом событии в официальной летописи были уничтожены. Лишь немногие из нас по-настоящему задумывались над тем, что сталось с людьми-операторами, и больше всех — покойный Гомнол. Мы догадывались, почему он проявляет такой интерес! Но способности Гомнола к трансментальному восприятию были весьма скромными. Он так и не сумел обнаружить этих людей.
— Мятежники находятся в западном полушарии. В том месте, которое на Старой Земле называлось Флоридой. — Элизабет закрыла глаза и погрузилась в болезненную задумчивость. — Мне было всего семнадцать, когда произошел Мятеж. Я была наставником-подмастерьем на маленькой, заброшенной, заснеженной планете. Но уже тогда я была членом Братства — и мне никогда не забыть реакцию трехсот миллиардов разумов экзотиков на попытку переворота. Понимаешь, Крейн, Галактическое Содружество пошло на огромный риск, приняв человечество в свою замечательную цивилизацию, невзирая на нашу психосоциальную незрелость. А мы растоптали их веру в нас.
— Насколько я понимаю, мятеж был кратким, активные действия продолжались всего несколько месяцев.
— Верно. Тем не менее на заживление шрамов требуются годы. Для человечества это было величайшее унижение… Конфедерация землян, подавляя заговор, действовала безжалостно. Это было необходимо для подавления заговора. Пострадало огромное число ни в чем не повинных людей. И все же в конечном итоге Галактическое Содружество стало сильнее, чем когда-либо прежде.
— Еще одна felix culpa?
Элизабет открыла глаза и насмешливо посмотрела на экзотика.
— Судя по всему, история человечества изобилует ими.
Дверь в комнату открылась, и вошла леди
— У тебя достанет сил будущей ночью снова нести дозор? — спросил он.
— О да. — Элизабет была полна решимости идти до конца. — Мы должны проследить дьяволов Фелиции до самого их дома. Пересчитать, если сможем — опознать, а затем решить, как противостоять исходящей от них угрозе. Отдохни, а в семь присоединяйся ко мне. — Она саркастически улыбнулась. — И тогда мы попробуем предпринять наше первое маленькое путешествие к черту на кулички.
13
В дельте реки Сувонны на западном побережье острова Окала было два часа ночи. Гигантская серебристая рыбина на минуту затихла, затаившись в глубокой черной воде, расцвеченной лунными бликами, требуя кратковременной передышки в состязании с Марком Ремилардом.
В течение шестнадцати часов огромный тарпон старался освободиться от пут, неразрывно связавших его с человеком. В длину тарпон достигал 430 сантиметров и весил 295 килограммов. В углу его рта прочно засел крючок с жестко армированным цевьем, которое тарпон не мог перекусить своими острыми зубами. Поводок из плетеного волоса был настолько непрочен, что мог лопнуть при нагрузке даже в семь килограммов. И все же тарпону не удавалось вырваться на свободу — настолько велико было искусство рыболова, навязавшего ему эту игру. Приближался момент, когда терпение и человека, и рыбы было на исходе. Спустя какое-то время либо рыболов должен был допустить ошибку в движениях, поскольку переутомленные мышцы уже отказывались служить ему и леска должна была порваться, либо тарпон должен был подчиниться рваному ритму выучивания и покорно замереть на конце роковой нити, дожидаясь, пока в его тело не воткнется острога.
Ожидая, когда рыбина возобновит борьбу, Марк поудобнее утвердил конец мощного удилища в жестком кожаном клапане у себя на поясе. Тишину нарушали только отдаленные всплески выпрыгивающей из воды кефали да стенания кваквы. Марк дышал медленно и расчетливо, мобилизуя механизмы биологической обратной связи, которые позволили бы ему перераспределить силы и очистить мышечные клетки своих дюжих плеч и рук от продуктов распада, вызывающих ощущение усталости. Следуя своему принципу, он не пользовался ультрасенсорными способностями и поэтому не мог отслеживать подспудные движения тарпона. Даже в этот решающий момент Марк предоставлял рыбе определенные преимущества, усиливающие остроту схватки: он не следил за ней трансментальным зрением, не пытался мысленно продиктовать ей те или иные движения, не прибегал ни к каким психокинетическим воздействиям на нее, не использовал психогенную энергию, чтобы придать удилищу, катушке или леске дополнительную прочность, превышающую их обычные характеристики. Только в одном Марк отступал от техники ужения, принятой у людей, не обладающих метапсихическими талантами: поскольку он рыбачил в одиночку, то использовал ментальное поле для придания устойчивости ялику, дабы тот не зачерпывал воду во время схватки.
Но вот Марк ощутил, как натяжение лесы едва заметно изменилось. Несколько мгновений вода в протоке оставалась спокойной, но уже в следующий миг ее поверхность взорвалась вулканическим вихрем. Огромное, бьющееся в корчах тело, поблескивавшее в свете высокой луны, выскочило из воды подобно пушечному ядру, взметнулось более чем на шесть метров вверх и перевернулось в воздухе головой вниз. Безумные глаза рыбины величиной с блюдце отливали оранжевым светом, а жаберные крышки клацали подобно гигантской трещотке.