Узы купидона
Шрифт:
– Десять минут. Не больше.
Окот кивает и тянет меня к камерам. Страж закрывает за нами дверь, и в помещении становится темнее, чем раньше. На стене висит одинокий фонарь, но он отбрасывает больше теней, чем дает света.
Мы двигаемся дальше, и я чувствую, как мучившая меня все эти дни боль в животе заметно уменьшается. Тело покалывает, и не только от предвкушения. Это магия якорей пытается меня ухватить. Бесплотная рука гудит.
Мы проходим мимо камер. Я замечаю, что все они немного отличаются друг от друга.
В самом конце коридора я нахожу своих генфинов. Я подбегаю к их камере, хватаюсь рукой за прутья решетки и не могу сдержать всхлипа. При этом звуке три фигуры, лежащие на твердом полу, слегка вздрагивают.
– Окот, ты можешь принести фонарь? – шепчу я.
Он поворачивается и идет за ним, а я продолжаю смотреть внутрь камеры. Окот возвращается и вешает фонарь рядом, чтобы я могла получше рассмотреть парней. От представшей перед глазами картины во мне вскипает злость, и я сжимаю челюсти.
Мои парни свернулись калачиком на твердом каменном полу. Они грязные, и я могу только представить, насколько они стеснены и изголодались. Им не дали ни одеял, ни соломенных тюфяков. В углу стоит ведро, которое, я уверена, наполнено отнюдь не водой.
– Парни? – зову я, мой голос дрожит.
При звуке моего голоса три головы поднимаются как по команде. Генфины тут же просыпаются. Эверт встает так быстро, что я даже не успеваю заметить движение. Он оказывается передо мной, на его усталом лице такое выражение, словно он боялся, что никогда больше не увидит меня.
– Черт возьми, Чесака. Я волновался.
Я не могу сдержать слез. Они сами льются по щекам.
– Я тоже, – надломленно отвечаю я. – Я так скучала по вам, парни.
Я пытаюсь запомнить его лицо, густую черную бороду и ярко-голубые глаза. Ямочек не видно, но я знаю, что они есть. Я перевожу взгляд на Силреда и Ронака, когда они подходят ближе и встают по бокам от Эверта. Генфины стоят передо мной, и я хочу лишь оказаться в камере вместе с ними.
– Не плачь, – тихо говорит Силред.
– Да, меня чертовски убивают твои слезы, – вторит ему Эверт.
Я поднимаю руки, чтобы стереть слезы, но неловко останавливаюсь. Эмили, у тебя все еще нет руки. Да неужели?
Взгляд Ронака останавливаются на моем пустом рукаве.
– Что случилось?
Его сильные руки цепляются за прутья так сильно, что костяшки белеют. От его пристального взгляда замирает сердце. Оно всегда приходит в восторг, когда Ронак включает альфу.
– Ничего, – говорю я, быстро отстраняясь.
Но недостаточно. Ронак просовывает руку между прутьями, хватает пустой рукав и неловко дергает меня на себя.
Окот внезапно подходит ко мне сзади и мягко, но крепко берет меня за другую руку. Сейчас начнется соревнование
– Не веди себя с ней так грубо, – рычит Окот.
Генфины наконец замечают его, и воздух трещит от напряжения.
Взгляд Эверта перебегает с меня на Окота, а затем обратно.
– Кто это, черт побери, такой, Чесака?
Хм. Как их представить друг другу… Я открываю рот, чтобы ответить, но чувствую, как Окот подходит ближе и прижимается грудью к моей спине. Чувствуя его, я не могу не расслабиться, и это заметно.
Неужели на их лицах промелькнула ревность? Я слегка вздрагиваю. Мне не должно нравиться, что они ревнуют, но… Да. Мне нравится.
– Ты в порядке? – спрашивает Окот, игнорируя направленные на него взгляды.
– В порядке.
Окот слегка ослабляет хватку на моей руке, но сначала он наклоняется и вдыхает аромат моих волос.
– Какого черта? Не нюхай ее, – зло требует Эверт.
– Все нормально. Мы нюхаем друг друга. Это наша фишка, – объясняю я.
Генфины лишь сильнее хмурятся.
– Так. Познакомьтесь. Окот, Эверт – тот, кто постоянно бранится. Силред – тот, что милый. А тот мускулистый и хмурый – Ронак. Парни, это Окот. Я его пара, – говорю я, играя бровями.
Генфины недоверчиво на меня смотрят. Эверт потирает переносицу и закрывает глаза, словно не может вынести моих слов. Я уверена, что слышу, как он считает себе под нос.
Он поднимает глаза на Силреда.
– Ее не было всего неделю. Чертову. Неделю. И у нее теперь есть пара?
– Я здесь, и ты можешь говорить со мной напрямую.
Он качает головой, все еще глядя на Силреда.
– Нет, не могу. Потому что если я посмотрю на тебя, то мне придется посмотреть и на него, а если я посмотрю на него, то мне захочется перерезать ему его чертово горло. И, судя по размерам твоей так называемой пары, это, вероятно, ничем хорошим для меня не закончится.
Я не могу удержаться и хмыкаю.
– Ты бы видел его бычью форму.
Эверт откидывает голову назад и вздыхает.
– Отлично. Чертов ламашту.
Силред протягивает руку через решетку, чтобы пожать руку Окоту.
– Я Силред. Приятно познакомиться.
Видите? Всегда самый дружелюбный из этой тройки.
Эверт надвигается на Ронака.
– Это ты виноват.
Ронак хмурится.
– Я? Каким образом?
– Ты вел себя как козел, и теперь у нее появилась пара!
Ронак сжимает челюсть.
– Пошел ты.
– Ага. Я и хотел пойти с ней, но ты навешал какой-то чуши про стаю и сыграл на моем чувстве вины, так что я ничего не сделал. Говорил я вам, идиотам, что все так и будет. Я говорил вам, что она уйдет. И предупреждал, что, если это случится, для меня со стаей будет покончено. Хочешь побегать за хвостиком какой-нибудь генфинки? Дерзай. А с меня хватит.