Узы согласия
Шрифт:
– Господи! – прошептала Элизабет, бледнея все сильнее. – Во что ввязался Джерри.
– Идите. – поторопила ее. – Феликс, ты понял?
– Сидеть и не выходить. – кивнул мальчик. – Мам, идем, ты мне расскажешь что-нибудь.
Я же заторопилась на второй этаж.
Итак, спальня. Джерри продолжал похрапывать, с лунном свете я видела ниточку слюни, свисавшую с нижней губы. Ох, блин, чувак, это тот случай, когда просто не следил за языком.
Сахар и железо. Вот что могло на время обезвредить ожидаемых гостей. И то, и другое я притащила в сумке. Обычный сахар, купленный на распродаже, а вот с железом
Я накануне приготовила сахарно-железную смесь. И теперь темный порошок хранился в мешочке. Развязала его и осторожно сжала в кулаке. Теперь пора в засаду.
Прятаться в тени – одна из двух моих особенностей. Обе они достались от отца, о котором я только знала, что он меня зачал. И все. Мать на все расспросы пожимала плечами. И, казалось, сама не понимала кем он был.
Жаль, что долго скрываться в тени не выходило. Сил уходило немало, можно и в обморок упасть.
Я осторожно шагнула в темноту, вокруг все стало чуть менее реальным, окрасилось в бледно-серые тона. В висках застучало, грудь сдавило, но почти сразу же отпустило.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем послышался тихий скрип окна. Я оставила створку приоткрытой. Все естественно, ведь в Торонто с мая месяца душная жара. И окна нараспашку у тех, у кого нет кондиционера.
Здесь кондиционер был, но сломался не так давно.
В спальню проскользнули три тени. Слишком быстрые, слишком легкие и тонкие. Послышался звук, от которого мороз по коже: тонкий, едва слышимый скрежет зубов. Мелких острых, точно иголки.
В тот же миг я шагнула из тени. Четкий удар по мешочку и все вокруг окутало облако сахарной пудры и железной пыли. И сразу же раздался визг, тонкий, напоминающий звучание бормашины.
На полу бились три худощавые женщины. Тонкие настолько, что казалось кости вот-вот проткнут бледную, почти прозрачную кожу. Белые длинные волосы, изогнутые в ярости тонкие губы и огромные глаза. По-настоящему красивые, сверкающие, глубоко синего цвета. Из-за такой красоты все остальное смотрелось еще страшнее.
Сахарная и железная пыль не давала им напасть на меня, высасывала силы. Но все равно времени особо не было.
– От семьи отстать. – проговорила тихо и четко. – В следующий раз я скормлю вам железо и буду смотреть как вы разлагаетесь изнутри. Процесс болезненный и внешне так себе.
– С-с-сука!
– Очень приятно, меня зовут Хестер. – с чуть склонилась и отчеканила. – Вернетесь в Горхейм и забудете дорогу сюда. В эту семью.
– Он обидел дитя!
– Нет, он сказал не подумав.
У зубных фей зубы мелкие острые и растут в три ряда. Когда я столкнулась с ними в первый раз, то никак не могла понять зачем им детские зубы. Когда узнала, то лишь попыталась тут же об этом забыть.
А еще зубные феи очень любят детей. И если при них кто-то обидит ребенка, или они решат, что его обидели… ну все будет плохо. Как с отцом Феликса. Хотя он то явно ничего плохого не имел в виду и сына обожает. Я это чувствовала.
Мне не хотелось их убивать. У зубных фей, как и у других сидхе, своя мораль.
– Я делаю только одно предупреждение.
– Мы тебя убьем! – прошипела одна из них.
– Нет. – ухмыльнулась я. – Не убьете. И знаете это. Я отправлю вас сейчас ко входу в Горхейм. Не задерживайтесь здесь. Уходите. Собирайте зубы и не трогайте никого, если не уверены.
– Он угрожал!
– Нет. Учитесь читать между строк.
Они лежали, не в силах пошевелиться. На прозрачных стрекозиных крыльях поблескивала сахарная пудра и железо. Пройдет несколько часов, прежде чем они вернут себе прежние силы. Ничего, в Горхейм вернуться смогут.
Второй дар, доставшийся мне от папочки я оценила и поняла не сразу. Это умение открывать двери. В смысле не просто двери, с этим любой справиться. Нет, я могла открыть дверь из одной точки пространства в другое. Но при одном условии: мне надо знать, кто или что находиться там, с другой стороны.
Где один их входов в Горхейм я знала. И выбрала его не случайно. Ночью в парке Квин безлюдно и тихо. Вход в самой глубине парка, так что доставлю точно к нему, пусть валят подальше.
Я представила дверь. Обычную дверь, немного грубую, из шершавых деревянных планок. Ручка в виде бронзового тяжелого кольца, возле нее легкий скол. Я мысленно потянула ее на себя, чувствуя, как на лбу выступает пот. Все мышцы тела напряглись, сильнее… еще сильнее.
И дверь медленно открылась. Бесшумно, хотя я могла поклясться, что слышала скрип. В голове.
Мозги, наверное. Скрипят от натуги.
За дверью виднелся парк Квин, кусок газона, стриженные кусты и фонарь. Дорожка блестела от недавнего дождя.
Зубных фей затянуло туда, дверь захлопнулась, а я осела на пол. Этот дар вытягивал силы сильнее, грубее. К нему я прибегала редко и неохотно.
Хорошо сумка стояла рядом. Дрожащими руками дотянулась до нее, нащупала пакетик с медом и сахаром. Такая смесь плюс бутылка кока-колы – отличное средство для того, чтобы быстро повысить уровень глюкозы.
Теперь домой. Там придется держать еще одну оборону.
Глава третья
От Элизабет оплату я взяла кэшем. Самое смешное, что уже завтра они забудут о том, что произошло. Останутся смутные обрывочные картинки, больше похожие на сон. Так работает защитная магия Горхейма. О нас помнят лишь те, в ком течет кровь нелюдей или сидхе. Ну или же кто побывал хоть раз в Горхейме. Его забыть невозможно. Он точно яд, который не убивает, но вызывает мгновенную зависимость. Ты можешь ненавидеть себя, его, но все равно туда будет тянуть.
Потому что Горхейм – место, где сбываются самые отчаянные и самые темные фантазии. Потому что там легко потерять душу в прямом смысле слова. Или, наоборот, остаться без тела.
Я держалась вдали от него, но яд Горхейма у меня в крови. Я там выросла.
Дом, где я уже несколько лет снимала квартиру, вырос в свете реклам и фонарей. Опять пошел дождь, на этот раз легкий, почти игривый. В воздухе пахло озоном и мокрой травой. Где-то слышалась сирена то ли полиции, то ли скорой.
Я снимала квартиру на самом верхнем этаже. Отсюда такой шикарный вид. Ночной Торонто, весь в огнях. И шум сюда не долетает.