В альтернативную вселенную
Шрифт:
— Командир Суинтон! — голос Сони прозвучал неожиданно звонко. Включить навигационную систему Манхенна! Степень сжатия выбрать произвольно!
— Есть, сэр! — первый помощник покраснел. — Простите, мэм.
Затем он повернулся к Гримсу:
— Ваши приказания, сэр?
— Джон! — с беспокойством сказала Соня, — нам надо уходить отсюда.
— Нет. Вы ведь хотели этого, это ваш шанс, и вы его получили.
Она усмехнулась.
— Женщина может переменить свое мнение. Мне нужна моя, родная Вселенная, где есть только вы — вы один.
Она засмеялась, указывая пальцем на экран. Девушка
— Где только вы один, — повторила Соня, — и где я — только одна.
— Включить навигационную систему, — приказал Гримс. — Произвольное сжатие.
— Есть, сэр, — с готовностью отозвался Суинтон, и вместе с набирающим силу тонким воем гироскопов экран покрылся рябью и быстро потух, приемник замолчал, а Галактика за иллюминатором медленно приняла привычные очертания бутылки Клейна, покрытой разноцветными следами пробегавших звезд.
— Сэр, — недовольна ворчал Рэнфрю, — они ведь могли помочь нам вернуться. И даже если бы не смогли помочь, я считаю, что нам все-таки следует придерживаться установленных правил.
— Ваше право думать так, как считаете нужным, — с резкостью, которую могла себе позволить по отношению к своим подчиненным, ответила Соня. — Но решения здесь принимаем мы с командором.
— Но ведь это же вроде как научная экспедиция, — продолжал Рэнфрю. А наукой здесь и не пахнет. Какие-то лозоходцы, спиритические сеансы…
— Вы не можете отрицать, что у нас есть определенные результаты, заметил Кэлхаун.
— К счастью, да.
Гримс, сидя за столом наконец приведенной в порядок кают-компании, устало наблюдал за перебранкой. Можно уже было расслабиться. Место, куда они залетели, было выбрано наполовину случайно, наполовину в результате приблизительных вычислений. После аварии с «Полярной Королевой» он расспрашивал Маудсли — того, настоящего Маудсли, — и составил себе не слишком высокое мнение о его летных качествах. Но даже если бы этот Маудсли был гораздо способнее, отыскать корабль в космическом пространстве Галактики было не проще, чем иголку в стоге сена.
— Господа, — прервал он споры, — цель нашего собрания — найти способ вернуться из этой Вселенной в наше собственное пространственно-временное измерение. У кого-нибудь есть предложения?
Предложений не было ни у кого.
— Наша беда заключалась в том, — продолжал он, — что, хотя лозоходцы нам и помогли выбраться из провала, мистер Мэйхью был слишком предрасположен глядеть на свою планету сквозь розовые очки. К несчастью, лишь он один способен влиять на сновидения нашего терпеливого Дженкинса. Так вот, Дженкинс, вообразив себе Лорн более привлекательным, чем он есть на самом деле, привел нас в мир, где Приграничные Планеты входят в состав Федерации. Естественно, это влечет за собой более высокий уровень жизни и некоторые другие преимущества, но мы, в нашем мире, считаем, что независимость — это слишком высокая плата за удобства. Что же касается причин, почему мы не решились контактировать с жителями данной Вселенной, то я думаю, ни одному из нас не хотелось бы встретиться с еще одним собой, с той же работой, домом и женой…
— Итак, что мы имеем?
— Мы имеем лишь Дженкинса, — изрек Кэлхаун.
— Да, мы имеем лишь Дженкинса. Но как нам его использовать?
— Но ведь у нас есть еще и ваш талант, — сказала Соня.
— Мой талант?
— Ваши предчувствия. Они ведь вас ни разу не обманывали.
— Это скорее объясняется экстраполяцией прошедшего и настоящего, чем моими талантами.
Сказав это, он сел в кресло, пристегнулся и стал припоминать подробности всего полета. Вскоре он уже не обращал внимания на развернувшуюся вокруг него дискуссию. Он вспоминал, как они пересекли в первый раз невидимые границы и оказались в Альтернативной Вселенной. И это было перед падением в расщелину. Он припомнил это странное раздвоение, затем легкий удар… А может…
— Мистер Мэйхью! — позвал он.
— Чего? Простите. Да, сэр?
— Что вы думаете по поводу нашего корабля?
— Ну, корабль как корабль…
— А вы его не перехваливаете у себя в душе?
— С чего это вдруг, сэр?
— Ну ладно. Пожалуйста, пойдемте со мной снова к этому лозоходцу. Я хочу, чтобы вы опять проникли в его сны, как вы это уже делали. Нужно, чтобы вы погрузили его еще раз в темноту, и чтобы он выбрался со своей рамкой из пустоты к свету, жизни и теплу.
— Но ведь вы сказали, что мое видение Лорна слишком идеалистично!
— Так оно и есть. Но вы его выведете к «Искателю».
— К нам, сэр?
— К кому же еще?
— Холод, — шептал Мэйхью, — холод, темнота и абсолютная пустота… Здесь нет ничего, ничего. Здесь нет ничего, кроме серебряной изогнутой спицы, которую ты держишь в руках. Ты чувствуешь, как она вздрагивает… ты чувствуешь, как она тянется куда-то. И впереди ты видишь тусклый далекий отблеск света… Но ты еще не знаешь, что там. Ты подходишь поближе, и ты видишь, что свет исходит от приборной панели… Горят зеленые и красные индикаторы, мониторы, экраны радаров… Это контрольная рубка корабля, которую ты видишь сквозь широкие иллюминаторы… А прямо под ними, на борту корабля, ты можешь прочитать золотую надпись: «Искатель».
И Мэйхью принялся описывать корабль самым подробным образом, иногда с забавными деталями, и Гримс понял, что Мэйхью спокойно выуживает из голов офицеров технических служб все необходимые сведения. Он описал корабль и экипаж, особенно напирая на разницу между теплом и светом на борту и черной холодной пустотой, в которой находился лозоходец. И когда он описывал членов команды, Гримс подумал, что характеристики, которые он давал, были не такими уж льстивыми.
Но это был их Дом, это небольшое общество на борту было как одна семья. Гримс чувствовал, что многое из тою, что говорил Мэйхью, глубоко западало ему в душу.
Это был Дом, говорил Мэйхью, и Гримс чувствовал то же, что должен был чувствовать спящий лозоходец. Это был Дом, и он был близко, почти рядом, стоило вытянуть руку, чтобы ощутить холодную твердую поверхность его металлической оболочки, за которой были комфорт, тепло и надежность…
Это был Дом, которому все они принадлежали, и Гримс вдруг с удивлением подумал, что даже этот человек в стеклянном, окутанном проводами и трубками ящике, неизвестно как и непонятно откуда появившийся на их корабле, тоже принадлежит их дому.