В августе 1941-го

Оришев Александр Борисович

В начале Второй мировой войны голод опустошил Азербайджан, испокон веков считавшийся житницей Ирана. Если к тому же учесть огромные бюджетные ассигнования, предназначенные на строительство плотин в шахских имениях [400] , то отношение азербайджанцев к Реза-шаху Пехлеви, а, следовательно, к приходу Красной Армии, станет вполне понятным.

Отметим и следующий фактор: среди иранцев было немало приверженцев коммунистических идей. В связи с эти вернемся на несколько лет назад. К середине 1930-х гг. в Иране уже существовали ячейки Иранской коммунистической партии. У ее истоков стояли местные интеллектуалы — Таги Эрани, Ирадж Искандари, Бозорг Алави. Втроем они издавали журнал «Донья» («Вселенная»), служивший рупором марксизма.

В 1935 г. Эрани совершил поездку в Москву, во время которой убеждал руководство Коминтерна в необходимости помочь в строительстве коммунистического движения в Иране. И вскоре эту помощь получил. Коминтерн развил в Иране спонтанную, но довольно активную деятельность. В РГАСПИ удалось обнаружить интересный документ. Читаем: «Нам удалось послать туда (в Иран. — А. О.) одного работника. После неудачной попытки проникнуть в нефтяные промыслы он начинает развертывать легальную работу. Этому товарищу удается при помощи заведующего народным образованием одного города создавать группу из 35 человек из разных слоев населения. Руководство этой группы находится в руках наших товарищей. Нашему товарищу удается вести успешную антифашистскую борьбу среди учащихся и интеллигенции. Например, удалось выгнать одного фашиста, заведующего школой, не только из школы, но и из города» [401] .

400

Годс М.Указ. соч. С. 144, 145, 147.

401

РГАСПИ. Ф. 495. Архив т. Пика. Информация по Ирану. 9 декабря 1936 г. Оп. 90. Д. 217. Л. 13–14.

Тогда, в 1930-е гг., Реза-шах действовал на опережение. Не дожидаясь пока коммунисты пустят свои корни, он разгромил коммунистическое движение. Вспомним процесс «53-х», когда на скамью подсудимых были посажены видные иранские марксисты. Коммунистическая партия была разгромлена, но последователи К. Маркса в Иране остались. Они не высказывали свои взгляды, опасаясь неминуемого ареста. Теперь же, в августе 1941 г. они получили не только возможность пропагандировать свои идеи, но и воспылали надеждой провести в Иране необходимые преобразования, вплоть до социальной революции. В сентябре 1941 г. освобожденные из тюрем коммунисты даже обратились в Москву с просьбой восстановить деятельность Коммунистической партии Ирана [402] .

402

Отдадим должное прозорливости И. Сталина в этом вопросе. Понимая, что воссоздание Коммунистической партии в Иране приведет к ненужному осложнению с англичанами и вряд ли вызовет энтузиазм у большей части населения страны, он предложил местным коммунистам не создавать отдельную организацию, а включиться в работу над созданием Иранской народной партии (Туде).

В следующем году в Тегеране состоялась нелегальная конференция народной партии (Туде), на которой был избран руководящий комитет в количестве 15 человек. Он действовал до избрания на первом съезде партии (лето 1944 г.) Центрального комитета. Основными пунктами программы партии были: осуществление демократических свобод, укрепление политической и экономической независимости Ирана, установление дружественных отношений со всеми союзниками, проведение законов о труде и социальном страховании и др.

По докладам советского командования отдельные представители местного населения пытались, пользуясь обстановкой, поделить земли помещиков между собой и отобрать у владельцев их предприятия. Характерен случай с неким Агаевым. В ряде сел Карадага, где отсутствовали советские гарнизоны, выдворенцы из СССР Али Агаев и его ближайший сподвижник Расулов из числа лиц, недовольных местными властями, начали создавать «партизанские отряды». Разными обещаниями и провокационными действиями под видом установления советской власти им удалось собрать вокруг себя до 1000

крестьян, из которых часть была вооружена огнестрельным оружием разных систем.

Агаев разъяснял крестьянам:

«При Советской власти осуществляется подлинная свобода религии. Мечети, закрытые Реза-шахом, должны быть открыты. Всякие запреты на соблюдение религиозных обрядов отменяются.

Каждый призванный в Красную Армию сроком на 24 месяца будет иметь два месяца отпуска на праздники и два месяца в честь Сталинской конституции, причем возвратится домой с полным обмундированием и необходимыми вещами.

Не будет капиталистов, помещиков и купцов, крестьянские хозяйства останутся неприкосновенными.

При взимании с крестьян налога — масла и пшеницы, советская власть будет справедливо расплачиваться. За полкило масла будут выдаваться два кило сахара и пять метров мануфактуры и т. д.».

Обосновавшись в селении Сияруд, Агаев давал созданным им «исполкомам» указания о том, чтобы те «не обижали население», не брали взяток, соблюдали спокойствие и порядок, не допускали воровства, мирили враждовавших между собой крестьян, не пугали помещиков и духовенство и т. д.

Свои указания Агаев подписывал как «Представитель СССР», «Представитель Сталина», «Начальник партизанского отряда».

Оружие для «партизанского отряда» Агаев доставал путем добровольного сбора от населения, а еще чаще отбирал его у помещиков.

Иногда Агаев прибегал к довольно оригинальным, если не авантюрным, приемам. К примеру, для создания видимости наличия у него радиоприемника и непосредственной связи с СССР на стол, накрытый скатертью, он ставил телефон, проводил по стене провода, к концу которых прикреплял старую докторскую трубку и объявлял собравшимся, что принимает радиопередачи из СССР, что оттуда ему сообщают о разгроме германской армии, о том, что части Красной Армии находятся уже на подступах к Берлину. Для убедительности Агаев объявлял, что сегодня по радио будет передаваться музыка или пение и незаметно заводил находившийся у него под столом патефон.

Для воздействия на помещиков, уклонявшихся от сдачи ему оружия, Агаев сконструировал из проводов видимость электрической машины и пугал ханов пыткой электричеством.

В начале своей деятельности к Агаеву из Тебриза прибыл человек с приветственным письмом от некоего Сартиб-заде.

По словам Агаева, он не знал Сартиб-заде, отнесся к его письму с недоверием. Однако спустя две недели к Агаеву вторично явился от Сартиб-заде выдворенец из СССР некий Исмаил Мамедов, который, отрекомендовавшись представителем организации «Азади-ха» в Тебризе, убедил Агаева в недопустимости выступления его под лозунгами «Советской власти» и в необходимости выступить под лозунгами «Азади-ха», т. е. создания свободной народной власти.

Мамедов привез с собой для Агаева сведения о численности и расположении иранской полиции и жандармерии в Тебризе и разработал вместе с ним план похода и захвата полицейско-жандармских учреждений Тебриза. Полностью согласившись с установками Сартиб-заде, Агаев изменил свои просоветские лозунги и выпустил рукописные листовки с лозунгами «Азади-ха».

Затем Агаев от пропаганды перешел к конкретным действиям: с отрядом «партизан» занял селение Алямдар (в 12–15 километрах от Джульфы), арестовал начальника местной полиции, обезоружил восемь полицейских и приступил к подготовке похода на Тебриз.

Получив столь тревожные сведения, советские военные власти приняли ряд мер против своего «иранского друга». 6 января «партизанские» отряды после «разъяснительной» работы о вредности и провокационности их действий были распущены и разошлись по домам.

Арестованный начальник Алямдарской полиции был освобожден, а отобранное Агаевым оружие вернули полицейским. Сам Агаев 8 января прибыл в Тебриз. Для окончательной ликвидации последствий провокационных действий Агаева и Расулова в селениях Алямдар, Джульфа, Мандар советскими политработниками были проведены разъяснительные беседы [403] .

403

ЦАМО. Ф. 47. Оп. 1063. Д. 155. Л. 17–20.