В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война
Шрифт:
Август 1966 года. Курьер («Уралец») привез от Галанскова большое письмо с предложением сотрудничества, в частности — размножения малого «Посева».
Октябрь 1966 года. Курьер («Шарик») сообщил: «Буковский, согласно характеристике Галанскова, недостаточно дисциплинированный человек, но если НТС даст ему задание, он будет его исполнять до конца. Он даже немного обижен, что ему не поручили никакого дела и не установили контакт. Галансков считает, что прямо с Буковским встречаться не надо, а лучше передать письмо через него. Галансков хотел бы получать копии писем НТС к Буковскому, потому
Ноябрь 1966 года. Курьер НТС («Ерема»): «Уже в начале разговора я понял, что отношения с Буковским не то что напряженные, но не совсем ясные. Буковский хочет командовать, Добровольский сказал, что это диктатор и что “Буковского нужно было бы как-то обойти”. Пусть ему напишут и дадут какое-нибудь дело, но пусть не командует. Я спросил, считает ли он Буковского ненадежным? “Нет, — ответил он, — Буковский надежен, но характер у него такой. Если бы он был сегодня в Москве и узнал, что встречался с вами я, а не он, то он сошел бы с ума”. Чувствуется, что между Буковским и Добровольским есть конкуренция за руководство и с этим нужно считаться».
Декабрь — январь 1966–1967 годов «Аксель» сообщила: «Я спросила Галанскова и Гинзбурга об их отношении к Союзу. Гинзбург сказал: “Я вообще политикой не занимаюсь. Меня интересует литература и люди, которые сидят в лагерях”. Галансков в этот день ничего не сказал. О том, что он член НТС, Галансков сказал мне чуть ли не в последний день перед отъездом. Добровольский тоже сказал, что он член Союза и что его друзья в Загорске хотят вступить в НТС. Буковский отказался, узнав, что он должен был бы подчиняться Добровольскому».
«Аксель» вывезла (на фотопленках) «Крутой маршрут» Е. Гинзбург, «Феникс-66» (около 600 стр.), большое количество документов и писем, в том числе письмо от Галанскова. Он сообщил, что попросит Добровольского сказать Буковскому:
«…согласны с его гениальным текстом письма с критикой НТС (хотя этот текст принадлежит другому соавтору) и больше никаких дел с НТС иметь не хотим (…) вся эта химера нужна нам только для того, чтобы предотвратить возможные салонные разговоры Буковского (особенно в пьяном виде). Ведь достаточно одного неосторожного слова об НТС, и все полетит к чертям».
Теперь краткая запись Закрытого сектора НТС о самом Буковском.
«Буковский. Рабочая кличка “Дубов”. Связь продолжалась с августа 1965 года по март 1971 года. Прервалась в связи с его последним арестом. Было проведено 10 личных встреч с курьерами НТС. Перерывы в сотрудничестве вызваны арестами Буковского в декабре 1965 и январе 1967 гт. В это время НТС проводил за границей акции в его защиту, оказывая ему материальную помощь (через мать и других посредников),
Буковский знал о связи Галанскова с НТС, но Галансков не посвящал его в детали этой связи, о чем нас предупредил. После письма Буковского и Есенина-Вольпина с критикой в адрес НТС произошла размолвка между Буковским, с одной стороны, и Галансковым и Добровольским — с другой, что привело к тому, что Галансков и Добровольский просили вести связь с Буковским не через них, а отдельно. По совету Галанскова в январе 1967 года Буковскому было послано соответствующее письмо, которое, но нашим
В ноябре 1970 года Буковский послал через американского журналиста письмо на один из контактных адресов НТС; письмо было опущено в Италии (…).
В январе 1971 года курьер НТС объяснил Буковскому, что при той гласности, с которой проводятся общественные акции, операция с переброской печатной техники уже невозможна.
В феврале 1971 в представительство НТС в Париже приходит выехавший из Москвы Свечинский с просьбой от Буковского прислать хотя бы чертежи множительного аппарата.
29 марта 1971 года — арест Буковского».
«ПРОЗРЕНИЕ» БЕЗ ЗАЗРЕНИЯ
«Помню мое первое прозрение, году в 65-м, когда кто-то из друзей передал мне конверт от заезжего энтэзсовского курьера, — пишет Буковский. — Уже это одно неприятно поразило меня: я ведь ранее никогда не просил контактов с ними. Но то, что было в конверте, поразило меня гораздо больше: плотно, почти без интервалов напечатанная на машинке, там лежала “инструкция” о том, как создавать “пятерки” (…), а также письмо, адресованное мне, с предложением… взорвать Мавзолей Ленина (…). Словом, весь джентльменский набор. Ворвись в тот момент КГБ в мою квартиру, хороший был бы им подарок. Разумеется, тогда я только посмеялся над незадачливыми конспираторами и сжег свой непрошеный джентльменский набор, но мысль об этом эпизоде не оставляла меня».
Буковский, надо думать, хочет создать впечатление, что этим закончилась его связь с НТС, которой он «не просил». Однако в 1965 году его связь с организацией только начиналась и продолжалась до 1971 года. И жаль, что письмо с «предложением взорвать мавзолей» было поспешно уничтожено: документ мог бы придать вес обвинениям Буковского. В архивах Закрытого сектора НТС такого «предложения» нет. Но там, к примеру, хранится письмо Буковского, посланное в 1970 году на один из контактных адресов НТС (опущено за границей).
«Мой товарищ в ближайшее время не сможет приехать к вам, т. к. ему не удалось добиться командировки. Однако у меня разработан другой способ поставки тех вещей, о которых я просил. Дело в том, что один мой товарищ работает в Международном аэропорту Шереметьево и может нам помочь. Если вы подберете человека достаточно надежною и смелою, то он может провезти все, что захочет и что нам надо. К этому письму прилагаю подробный план служебных помещений аэропорта Шереметьево. Если ваш друг известит нас хотя бы за неделю о времени, дне и стране, из которой он прилетит, то его встретит мой друг и поможет пройти. Как это сделать…» Следует схема и описание операции.
А вот выдержка из «Вечерней Москвы» (от 6 января 1972 года, статья «Биография подлости»): «Перед судом свидетель А., сотрудник аэропорта. Однажды Буковский, пользуясь давним с ним знакомством, намекнул ему, что нуждается в ею помощи. Нужно только лишь “не заметить” портативную типографию и нелегальную литературу, которую доставят ему, Буковскому, из-за рубежа.
В качестве подтверждения своих “высоких” связей Буковский показывает свидетелю журнальчик “Посев” — орган пресловутого НТС (Народно-Трудового Союза)».