В боях за Ельню. Первые шаги к победе

Лубягов Михаил Дмитриевич

Проводниками у разведчиков служили местные жители — семнадцатилетний Петр Моисеенко из деревни Монино и девятнадцатилетняя комсомолка из деревни Озерище Евдокия Марковникова. Они уже были опытными разведчиками. Марковникова еще в первые дни боевых действий на ельнинском направлении вошла в состав диверсионно-разведывательной группы. По заданию командования армии она четыре раза была в тылу врага, доставляла войсковой и политической разведке ценные сведения, которые использовались командованием армии в организации боевых действий. Несколько раз побывал в тылу врага и Петр Моисеенко. Инициативный, сообразительный, он хорошо запоминал увиденное и обстоятельно докладывал начальнику разведотдела армии подполковнику Гладченко,

где расположены огневые позиции фашистской артиллерии, какие огневые точки обнаружены на передовой линии противника и т.п.

Газета «За честь Родины» в этот день вышла с пространным заголовком на первой полосе, призывавшим: «В наступлении равняться по передним! Иди вперед, и товарищи тебя поддержат, будь неустрашимым, и враг отступит перед твоим дерзким натиском!» С газетным лозунгом перекликалось стихотворение «Смело, воины, вперед!» Его автор красноармеец Д. Глинберг вдохновенно писал:

Закаленных, храбрых, смелых Вражья пуля не берет. На бандитов озверелых Смело, воины, вперед! Эти дни покроет слава, Сложит песни наш народ. На врага могучей лавой Смело, воины, вперед!

Далее на газетных полосах описывались случаи из боевой практики. В них журналисты не испытывали недостатка. Каждый день боев множил число геройских поступков. Наступательный порыв в войсках Ракутина оставался высокий. Патриоты не оглядывались назад, есть ли там заградотряд, патриоты шли вперед, действуя хладнокровно, рассудительно, стремясь разгромить врага, сохранив свою боеспособность. Но в условиях, узаконенных сталинским приказом № 270, в боевой обстановке порою возникали такие ситуации, в которых произвол брал верх над рассудком. Вот два случая.

Командир роты А. вел в атаку своих воинов. Они переползали с места на место, приближаясь к окопам противника. Но вот ударили вражеские минометы, за ними — артиллерия. Немецкая пехота, окопавшаяся на высоте, открыла огонь из автоматов и пулеметов. Фигурки красноармейцев, еще минуту назад ползшие, перебегавшие, шевелившиеся, становились неподвижными навсегда. Так продолжалось минут двадцать или полчаса. Оставшиеся в живых вдруг побежали назад. За ними побежал и командир роты А. В овраге его остановили, арестовали, привели на КП полка. Его не спрашивали, почему побежал. Над ним не шутили, мол, струхнул парень… Его обвинили в трусости и предательстве и тут же на КП, перед строем еще здравствующих командиров и красноармейцев, расстреляли.

Командарм Ракутин, приказавший расстрелять командира А., использовал свое право, данное ему товарищем Сталиным. О случившемся он письменно доложил командующему фронтом. Документ по сей день хранится в архиве, в фонде Резервного фронта, в деле № 3а по описи 688. А через несколько листов — другая информация. В ней речь о командире роты Б. Он тоже вел свое подразделение в атаку и оказался под смертельным огнем противника. Раненые бойцы просили помощи, многие были убиты. От живых командир требовал идти вперед, пригрозил комиссару пистолетом… А противник все гвоздил и гвоздил из орудий и минометов, строчил из пулеметов и автоматов. Когда командир роты понял, что уже некому выполнять его приказ «Вперед!», побежал в сторону противника сам, но его догнали, привели на КП полка. Здесь его не расстреляли, его отдали под суд военного трибунала за то, что он подставил под огонь противника доверенную ему роту, а сам пытался сдаться в плен. Естественно, мера «воспитания» та же — расстрел.

Прав тот, кому Сталин дал больше прав.

Эти два эпизода, оформленные документально, через десятилетия стали историческими. Правда,

раньше историки не обращали на них внимания, дабы не очернить героический подвиг воинов, спасших мир от коричневой чумы. Но предать их полному забвению — значит скрыть истину, приукрасить жестокую действительность Второй мировой, забыть о трудностях, в которых ковалась победа под Ельней, ставшая первой ступенькой на крутой лестнице, приведшей к Великой Победе.

Соединения 24-й армии с утра продолжили наступление, выполняя задачи, поставленные приказом № 023. Опять по всей дуге шли ожесточенные бои, но по-прежнему особенно трудными они были на флангах, и прежде всего на правом.

586-й полк Некрасова сражался в окружении. Разорвать кольцо ему помогал 765-й полк Батракова. Сибиряки дрались самоотверженно, но противник цепко держался на захваченных им рубежах и продолжил свое наступление на Митино. 630-й полк майора Меттэ во что бы то ни стало стремился удержать этот населенный пункт, неся большие потери. Второй батальон старшего лейтенанта Кудашкина уже вторые сутки продолжал смертельную схватку с противником. Поддержать его командованию полка было нечем. Получили тяжелые ранения и выбыли из строя командир полка майор А.П. Меттэ, военком батальонный комиссар И.В. Райцев и начальник штаба капитан А.К. Конрад. Из трех командиров батальонов остался в строю только капитан Баринов. В жестоких схватках погибли многие бойцы, командиры и политработники. Полк, ослабленный в боях, лишенный командования, под натиском превосходящих сил врага вынужден был оставить деревню Митино. Создалась угроза окружения всей 107-й дивизии. Однако сибиряки продолжали сражаться.

Командование армии в этой обстановке требует решительного продвижения вперед от командира 100-й стрелковой дивизии генерал-майора Руссиянова, приказывает ему атаковать противника, занявшего Митино, и прикрыть левый фланг 107-й дивизии в районе Гурьева и Садков.

С боями 355-й стрелковый полк продвинулся к югу. К 14 часам его батальоны занимали рубежи: третий — на южной опушке рощи в полукилометре северо-восточнее деревни Садки, первый — на северо-восточной окраине Гурьева, второй — на северо-восточной окраине Митина. 85-й полк наступал во втором эшелоне, приближаясь к Гурьеву. 331-й полк правым флангом приближался к Митину, левый фланг его простирался до деревни Быково, севернее деревни Перганово, по реке Ужица. Штаб дивизии находился на северо-западной окраине Дубовежья.

Во второй половине дня наступление продолжалось. К вечеру войска 100-й дивизии выбили противника из Радушна и Макаринок. В дивизию в это время пришла приятная весть: в «Красной звезде» и других центральных газетах напечатаны указы Президиума Верховного Совета СССР о награждении 355-го стрелкового полка орденом Ленина и 46-го гаубичного артиллерийского полка — орденом Красного Знамени, а также о награждении орденами и медалями большой группы сотовцев за мужество и отвагу, проявленные в боях на белорусской земле. В их числе орденом Ленина награждался старшина бронероты Ананий Семенович Слободяник, орденом Красного Знамени — генерал-майор Руссиянов и полковник Шварев, в числе награжденных были также Г.А. Гутник, АЛ. Елевич, С.Н. Бартош, А.П. Свешников, А.И. Помельников и другие. Звания Героя Советского Союза посмертно был удостоен старший сержант Яков Дмитриевич Беляев.

«Это радостное сообщение было тут же доведено до частей первого эшелона, — пишет А.П. Кузьмичев. — В подразделениях, находившихся во втором эшелоне, прошли короткие митинги. В ответ на высокие награды бойцы Сотой поклялись еще беспощаднее громить фашистских захватчиков».

В ночном бою наиболее успешно действовал 85-й стрелковый полк капитана Козина. Он прорвал оборону врага и вошел в Гурьево.

Разведчики отряда полковника Иванова в течение дня обследовали расположение войск противника в районе населенных пунктов