В боях за Ельню. Первые шаги к победе
Шрифт:
Гудериан, отправляясь из починковских Прудков в Борисов, твердил сам себе: «Только не выводить войска из района ельнинского выступа. Только не оставлять Ельню». Гитлер, выслушав жалобы Бока, Гудериана и Гота, конечно, не рекомендовал оставлять ельнинский выступ. Однако он предложил свой план поворота танковых групп: Гудериана — на юг, Гота — на север. Фюрер обосновал это решение экономической целесообразностью:
— От нас требуется прежде всего лишить русского противника его жизненно важных областей. Первой достижимой целью является Ленинград с русским побережьем Балтики. Ленинград будет блокирован. Эстония и балтийские острова должны быть заняты. Эти задачи будут решены к 20 августа. Весьма существенную роль с точки зрения
Донецкий бассейн, который начинается у Харькова. Там находится основная база русской экономики. Захват этой области означал бы гарантию успешного прорыва всего хозяйства противника. Поэтому я имею в виду прежде всего необходимость поворота крупных сил группы армий «Центр» к югу и танковой группы Гота на северо-восток.
Предложения Бока, Гудериана и Гота быстрее завершить удар на Москву Гитлер парировал их собственными доводами:
— Большие потери противника видны из поражения его известных нам избранных войск, а также, — Гитлер обратился к Гудериану, — из вашего доклада о наступлении на Рославль. Ведь там в отдельных местах русские вообще не оказывали сопротивления, не так ли? У вас, Гудериан, кажется, вообще сложилось впечатление, что можно было наступать дальше на восток, не встречая сопротивления? (Проэктор Д.М. Агрессия и катастрофа. Гл. IV, разд. «Первый кризис».)
«Возвратившись с совещания, я решил на всякий случай приступить к подготовке наступления на Москву», — написал Гудериан в «Воспоминаниях солдата».
Поэтому прав был Ракутин, не позволивший войскам расслабиться. «Этот выступ, как свидетельствует гудериановская запись от 4 августа, мог в дальнейшем явиться исходным районом для проведения наступления на Москву».
Противоядием гудериановским замыслам в какой-то мере являлось и задуманное полковником Н.А. Шваревым наступление под прикрытием ночной темноты. Вот как рассказывает о нем И.Н. Руссиянов в своих воспоминаниях:
«В ночь с 4 на 5 августа по позициям врага открыл ураганный прицельный огонь артиллерийский дивизион капитана А.И. Помельникова. Обстрел велся главным образом по выявленным огневым точкам врага. Артподготовка длилась почти всю ночь…»
ДЕНЬ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ.
Вторник, 5 августа
Хотя командарм и командующий фронтом не ставили на этот день задач по наступлению, он опять был неспокойным.
На правом фланге опергруппы, то есть в северной ударной группе, продолжал боевые действия 355-й полк Шварева. Как говорится в воспоминаниях Руссиянова, напечатанных в книге «Ельня. Рождение гвардии» (с. 44), на рассвете под прикрытием артиллерийско-минометного огня бойцы батальона, которым командовал старший лейтенант Ф.Т. Безуглов, короткими перебежками устремились вперед, в сторону деревни Ушакова. Приблизившись к вражеским траншеям, они поднялись в атаку. Противник, всю ночь находившийся под методическим артиллерийским огнем и, забившись в щели, уже привыкший к нему, не ожидал такого смелого натиска, но не побежал, открыл ответный огонь по наступающим. Бой ожесточился. Красноармейцы то на одном, то на другом участке переходили в рукопашные схватки. К полудню они ворвались в деревню, от которой остались одни пепелища. Немцы не выдержали стремительного натиска, начали отходить.
Бой затих, красноармейцы стали закрепляться на занятых позициях, но враг, уже в который раз отступивший из Ушакова, не хотел мириться с потерей важного опорного пункта. Он подтянул свои резервы и в 18 часов 50 минут атаковал позиции 355-го стрелкового полка по всему фронту. Бой разгорелся с новой силой. Батальону старшего лейтенанта Безуглова пришлось отойти на свои утренние позиции, но новой территории немцам занять не удалось. Встреченные контратакой других подразделений полка, они тоже заняли свое исходное положение (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 5. Л. 58).
На участках других дивизий
Командир 19-й дивизии майор Утвенко, например, вовсе не планировал предпринимать какие-либо боевые действия. Он был озабочен большими потерями личного состава. «Действующие подразделения ослаблены. Роты сформированы из специалистов хозподразделений, которые выбраны до минимума», — докладывал Утвенко в штаб армии. Там в отделе укомплектования развернули свои папки по учету личного состава и установили: по штату 19-й дивизии положено иметь 14 483 военнослужащих всех рангов, фактически имеется 6912, что составляет 47,7 процента. Да, маловато, если не сказать мало. Но надо потерпеть. Вчера направили 30 человек, сегодня, пожалуй, не придется дать ни одного. А как с другой силой, например лошадиной? «Конского состава, — ответили те же документы, — положено 3039, фактически имеется 1661 голова, т.е. 54,7 процента. А тракторов сколько? Пятьдесят из необходимых девяноста девяти, чуть больше половины. Зато грузовых и легковых автомашин имеется все сто процентов». Если исходить из штатов и норм, то дивизию можно считать небоеспособной. Но идет война, жестокая война. А на войне надо сражаться до последнего человека. И дивизия продолжала сражаться.
В течение дня ее части отразили все атаки противника. Сводная рота 32-го стрелкового полка майора Шитова под командованием старшего лейтенанта Полякова к 18 часам заняла Вараксино и закрепилась на небольшом холме в трехстах метрах северо-западнее деревни.
Красноармейцы в бою вели себя достойно. Архивные документы сохранили имена отличившихся в этот день воинов 19-й дивизии: связистов Сысоева и Лядова, заместителя политрука Кирилкина, тракториста Макаренко, пулеметчика Попова, командира пульроты Сафонова, старшего политрука Пескина. Очень кратки документальные характеристики их боевых подвигов, но их прекрасные поступки могли бы стать сюжетами очень драматичных новелл.
Командир отделения Сысоев и красноармеец Лядов, связисты 32-го полка, беспартийные, под сильным огнем вели линию на командный пункт второго батальона. Приблизившись к тому месту, где должен быть КП, связисты заметили, что там уже расположились немцы. Бойцы не растерялись. Они отползли в укрытие и по телефону связались со штабом полка, откуда вели линию. Оттуда запросили точные данные об обнаруженной группе противника. Сысоев и Лядов в течение нескольких часов наблюдали за противником, сообщали о его действиях, корректировали удары артиллерии.
Заместитель политрука Кирилкин, член комсомольского бюро 315-го полка, во время всех боев непрерывно находился с бойцами на передовой линии. Когда подразделение шло в наступление, он первым бросался вперед, показывая пример смелости, мужества и храбрости. В этот день, вдохновляя бойцов в атаке, Кирилкин действовал так же решительно, смело и пал смертью храбрых на поле боя.
Красноармеец-тракторист четвертой батареи 103-го гаубичного артиллерийского полка Макаренко, беспартийный, во время бомбардировки авиацией противника у деревни Клемятино заметил, как загорелся передок орудия со снарядами. Рискуя жизнью, он бросился тушить огонь и спас все снаряды. Затем Макаренко своим трактором под непрерывным огнем вывез снаряды в безопасное место.
Красноармеец-пулеметчик Попов из 88-го отдельного разведывательного батальона во время боя заметил, как на правом фланге появилось подразделение противника численностью до сорока человек. Скрытно переменив позицию, пулеметчик Попов внезапным огнем полностью уничтожил вражескую группу, чем обеспечил безопасность от удара во фланг своему подразделению.
Командир второй роты пулеметчиков 32-го стрелкового полка младший лейтенант Сафонов во всех предыдущих боях мужественно и смело сражался с врагом, часто ложился за пулемет сам и беспощадно расстреливал фашистов. Так же он действовал и в этот день и погиб героем.