В бою антракта не бывает
Шрифт:
Веретин подошел к первой камере и заглянул в «волчок». Четыре человека, раздевшись до пояса, сидели на широких нарах и играли в шарабешки, поочередно бросая кубики, сделанные ими из хлеба и сигаретного пепла. Ефимцев не принимал участие в игре, только изредка бросал взгляды на игроков.
Начальник милиции еще несколько секунд рассматривал арестованных. Четверо игроков имели художественно выполненные татуировки и были почти одного телосложения: худые, сутулые, с ленивыми усмешками на уверенных лицах. Сергей Каменев, с пронзительными голубыми глазами, коротким носом и широкими, резко очерченными скулами сидел к двери вполоборота, не отвлекаясь от игры.
Веретин заглянул в третью камеру, где царило совсем другое настроение. Шестеро солдат молча курили, передавая друг другу сигарету.
В камере с дезертирами оказалась девушка.
– Кто посадил сюда эту проститутку? – резким тоном спросил Веретин, уже наслышанный о «похождениях мошенницы». – Опять Климов, что ли?
– Он, – ленивым голосом ответил дежурный. – Посидит сутки с дезертирами, ничего с ней не будет. Они же запуганные, как бараны. Хотите, поместим ее в кабинете дежурного следователя.
– Смотрите у меня! – предупредил Веретин солдат. – Держитесь от нее на расстоянии. Еще неизвестно, кто она и какую хворь от нее подцепил наш сослуживец. – Веретин громко рассмеялся.
Заключенные уже поужинали, осталось накормить караульных; считай, сегодняшний день прошел. Веретин еще раз посмотрел на спящего прапорщика и поднялся наверх.
3
Хабибуллин занял пост у двери, поглядывая в «волчок», который был забран еще и решеткой от мясорубки.
– Как на Бутырке, – хмыкнул он. – Чувствуешь себя куском говядины. Конвойных бы прокрутить, а, Серега?
Каменев кивнул Ефимцеву: сядь на место Мусы – и передал ему кубики.
Когда арестованных разместили по камерам, Сергей в первую очередь занялся осмотром. Сначала оглядел узкое окно, забранное решеткой: арматурные прутья были надежно вделаны в вековую стену. Потом взялся за нары, под которыми вдруг раздался шорох. «Крысы?» Кому, как не крысам, обитать в подвале.
Он призвал товарищей к тишине и кивнул Хабибуллину, который продолжал дежурить у «волчка». Прошли секунды, и ломающийся, сдавленный голос спросил из-под нар:
– Курить есть?
Вслед за этим доска отошла в сторону, и перед обалдевшими арестантами предстал пацан лет четырнадцати с забинтованными руками.
Сергей машинально протянул пареньку сигарету и, заикаясь, спросил:
– Ты откуда, пацан?
– Оттуда. – Юный гость кивнул на стену соседней камеры.
– А что с руками?
– Вскрылся, – ответил Иван. – Курить не дают, волки!.. Хочешь в гости?
Сергей пролез вслед за пацаном в соседнюю камеру, где их поджидали еще несколько подростков. Когда Каменев оглядел камеру, его едва не вырвало: все ее стены были покрыты запекшейся кровью.
– Так, братва. – Каменев задумался. – Значит, соседи ваши – солдаты?
– Ага. И телка с ними. Классная подруга!
– Подруга? – изумился Сергей. И еще раз повторил про себя: «Подруга. Вместе с солдатами». И его недоумение выросло в естественный вопрос: – А параша в их камере стоит?
– Не. Их по одному выводят на общий толчок.
Каменев кивнул, поглядев в угол, где стоял оцинкованный бак. Из этой камеры не убежишь, а вот из третьей, где арестованных выводят в туалет...
Пацаны неаккуратно поработали над нарами, довольно много времени ушло на то, чтобы загнуть гвозди и положить доску на место. Каменев пристально осмотрел ее – даже внимательный взгляд не обнаружит подвоха: шляпки гвоздей все так же покрыты краской. Он тронул доску рукой: непорядок, доска слегка зашаталась на загнутых гвоздях. Удивительно, как менты не обнаружили этого при обыске камеры, когда малолеток мутузили за «вскрытие». Еще полчаса ушло на то, чтобы, сгибая и разгибая гвозди, обломать их.
Работать приходилось лежа под нарами. Хабибуллин все это время стоял на стреме, загораживая «волчок». Заодно прислушивался к каждому слову за дверью.
Четверо строгачей были на полпути к свободе. Пятому – Ефимцеву – Каменев шепнул на ухо всего одну фразу:
– Идешь с нами.
Копать под стену почти не пришлось. Из своей камеры Каменев прополз под нарами второй с «малолетками на борту» и, чтобы солдаты в камере случайно не подняли шум, шепотом предупредил их:
– Эй, братва! Только тихо, не суетитесь. Сидите молча, мы все сделаем.
Он еще чуть подкопал и увидел слабый свет, падающий на его лицо через щели нар.
– Сядьте кто-нибудь вот на эту доску, – уголовник постучал ногтем по крайней. – Ага, вот так. И не вставай, пока я не скажу.
Он уперся ногой в доску и стал методично надавливать на нее. Медленно, миллиметр за миллиметром подался один край. Через пятнадцать-двадцать минут он приподнял доску и загнул гвозди. Потом то же самое проделал с другого конца.
– Вечером пообщаемся, – прошептал он и возвратился в свою камеру.
Однако через полчаса солдаты снова услышали его голос:
– У вас параша стоит?
– Нет, – прошептал один, склоняясь над нарами, – нас выводит в туалет дежурный.
Малолетки сказали правду. Сергей пока не знал точного распорядка изолятора, однако если беглых солдат и девушку выводил дежурный, то дверь в камеру строгачей должна открываться только раз в сутки – для того чтобы вынести парашу. В это время как минимум половина караула будет стоять у двери с автоматами на изготовку.