В царстве тьмы (Грозный призрак, В шотландском замке, Из царства тьмы)
Шрифт:
— Дорогая сестра, Кокото жалуется, что его подчиненные ропщут: им нечего делать и, кроме того, они голодны. Ведь программа, указанная Уриелем, давным-давно исчерпана.
Заметив, что Мэри задумалась и казалась озабоченной, он прибавил:
— Необходимо давать работу вашему маленькому воинству. Неужели у вас нет в свете врагов, людей, причинивших вам зло и которым вы желали бы отомстить?
Лицо Мэри вспыхнуло: она вспомнила Бахвалову и ее подлое письмо, послужившее тем решительным ударом, который принудил ее — голодную и обнищавшую — идти продавать полотенца в тот злополучный день, когда она попала во власть
— Кажется, милая Ральда, вы считаете большим для себя несчастьем знакомство со мной? Но, видите ли, в нем есть хоть то хорошее, что вы можете отомстить за себя. Кокото здесь, произнесите заклинание, отдайте приказ, и ваши подданные в точности исполнят все. Только раньше надо успокоить их: смотрите, как они возбуждены.
Сзади Кокото появилась стая крошечных существ, уже знакомых Мэри: они был не больше мыши, со злыми мордочками и, по-видимому, только присутствие бывшего хозяина мешало им броситься на Мэри.
— Смотрите, бедняжки голодны, и надо накормить их прежде, чем отправить на работу!..
— Но что же я могу дать им сейчас? Я не знаю, найдется ли сухая кровь…
— Да, да, в этом резном шкафчике. Уриель виноват, что не указал вам это, а вы, сестра, не справились о необходимом.
Мэри проворно открыла шкафчик и достала оттуда большую, указанную Ван-дер-Хольмом, круглую коробку с красновато-бурым порошком. Взяв полную горсть порошка она бросила его в воздух, и он разлетелся облаком пыли.
В одно мгновение все, до последней пылинки, исчезло, и мордочки ее слуг просияли.
Затем Мэри встала посреди комнаты, подняла висевшую на шее под платьем узловатую палочку и произнесла несколько заклинаний, сопровождая из кабалистическими знаками, а маленькое воинство тотчас выстроилось в круг, во главе с Кокото, стоявшим в почтительном ожидании.
— Кокото, повелеваю тебе напасть со всеми твоими на семью Бахваловых и терзать их без устали и пощады. Поселитесь в их доме и чините им всевозможное зло. Путь у них водворятся смерть, самоубийство, раздор и взаимная вражда, а разорение да низложит их во прах, как была я. Пусть испытают они все то унижение, какое перенесли мои близкие и я. Ступайте, дела вам хватит надолго, а противодействия вам бояться нечего. Они либералы, пропитанные современными идеями, неверующие, а потому, никакая враждебная сила не преградит вам путь. О каждом успехе, Кокото, ты будешь сообщать мне.
Пока она говорила, лицо ее приняло выражение неумолимой жестокости, а глаза горели враждой и жаждой мести.
Кокото низко поклонился Ван-дер-Хольму, менее почтительно Мэри, которую, очевидно, не так уважал, как своего прежнего хозяина, и минуту спустя исчез со своей ватагой.
— Дело идет на лад, вы делаете успехи, дорогая сестра: думаю даже, что вы сделаете честь нашему братству. Позаботьтесь только окончательно изгнать всякое воспоминание о прежних предрассудках, притом это в ваших же интересах: пока вы еще уязвимы, и вас будут мучить зловредные флюиды противного лагеря, хотя бы, например, письма вашей матери. Когда же вы окрепнете, все это будет скользить мимо, а ваша внутренняя броня защитит вас, исключая, разумеется, случаи прямых нападений, которые весьма мучительны.
— Спасибо, Бифру, за добрые советы. Я понимаю их справедливость и постараюсь согласовываться с ними. Кстати, — прибавила она, улыбаясь, — раз уж мы разговорились, то мне хотелось бы задать один вопрос, который пока не помогла мне выяснить наша темная наука. Где вы пребываете? Где обитают все эти лярвы, вампиры и демоны? Уриель уже водил меня в сатанинский город, да и Сведенборг обозревал в своих видениях области потустороннего мира, но все это очень туманно…
— А вы желали бы видеть мое местожительство? Постараюсь показать вам его. Правда, там лучше чувствуешь себя без тела, но ведь при случае устроиться можно всегда. Однако, вам предварительно надо побывать на некоторых наших торжествах. Дело в том, что такие празднества придают телу особые способности, а также необыкновенную гибкость астралу. Не могу пока точно указать вам, когда именно, но вскоре здесь состоится собрание, на котором вы увидите много для себя интересного. Это будет, так называемая, бешеная охота, и когда вы услышите звук охотничьего рога, то должны быть наготове. Как видите, у нас тоже есть свои развлечения. Но что это вас удивляет?
— Я читала рассказы про чертову охоту, черного охотника в лесу Фонтенебло и другие приключения в том же роде, пугавшие обитателей этих одержимых местностей, только я не думала, что это правда!
— Нет дыма без огня, Ральда! — засмеялся Ван-дер-Хольм.
— А в общем, Бифру, вы знаете, что я повинуюсь приказаниям начальства. Если меня вовремя предупредят, я буду готова как только раздастся сигнал охотничьего рога.
— Отлично! Однако скажите, как вам нравится хозяин замка?
— Недурен. Он даже красив и очень любезен, но не симпатичен. Странно, что когда я говорила с ним, мне казалось, что я его уже видела где-то.
— Возможно, что и видели, да забыли, — ехидно рассмеялся Ван-дер-Хольм. — Однако мне пора уходить. Но если я вам понадоблюсь, постучите металлическим молотком, находящимся здесь, в библиотеке, по металлическому кругу, висящему на стене. Надо выстукать буквы моего имени, и я появлюсь не пугая вас.
Минуту спустя фигура призрака потускнела, расплылась в сероватый пар и исчезла.
Несколько дней спустя Мэри проснулась поздно и услышала, как в стекла хлестал дождь. Очевидно, погода была ненастная, и при том она чувствовала такую усталость и слабость, что, позвонив Мэрджит, приказала подать себе кофе в постель.
— Лучше не вставайте, миледи: погода ужасная, идет дождь с градом, и вам следует хорошенько отдохнуть. Сегодня в полночь назначена охота, и вы должны быть вовремя готовы, потому что обергермейстер не любит ждать. Я подам теплой крови и чего-нибудь посытнее.
Спустя четверть часа камеристка принесла поднос с чашкой парной крови и несколькими хлебцами, тоже замешанными на крови.
Мэри начала свыкаться с этой пищей, а потому, осушила чашку и съела хлебцы. Затем Мэрджит налила в маленький стаканчик густой, как мед, очень пряной жидкости, которую Мэри выпила, после чего мгновенно заснула тяжелым, крепким сном.
Прикосновение к лицу чего-то холодного и мокрого сразу пробудило Мэри. Над ней стояла Мэрджит, в одной руке держа мокрое полотенце, а в другой — стакан.