В четверг протрубит ангел
Шрифт:
А надзора никакого и не было. Дед ей доверял и почти не делал замечаний, даже если она, молоденькая студентка, гуляла иногда с друзьями допоздна. Но и спать в такой вечер не ложился, сидел за кухонным столом, записывал что-то в свои тетрадки, поглядывал на часы. Он знал, что у Тани всегда есть надежные провожатые – или на машине подвезут, или от автобусной остановки проводят до дверей дома. И все-таки беспокоился. Поэтому, если запаздывала, она обязательно звонила: «Дедуля, я уже еду».
Таня вздохнула, отвлеклась от воспоминаний и поискала глазами саквояж деда. Вот он на полу, черный, пузатенький. Дед брал его с собой, когда навещал пациентов, укладывал в него стетоскоп, другие врачебные инструменты. В саквояж Таня и переложила бумаги деда: потрепанные тетрадки, прихваченные скрепками отдельные исписанные листки. Таня ценила деликатность деда, он не докучал вопросами о ее личных делах – знал, если найдет
Достав из саквояжа верхнюю тетрадку, она подошла ближе к лампочке. Таня сразу узнала почерк деда – буквы крупные, неуклюжие, но разборчивые. Записи были фрагментарными, перескакивали с одного предмета на другой, так пишет человек сам для себя.
Из тетрадок деда.
Завидую тем, кто верует. У самого – не получается. Наверное, потому, что веровать следует сердцем, не рассуждая. А мне все надо и умом постичь. Ньютон когда-то сказал, что движение планет по орбитам удается объяснить, не прибегая к допущению о существовании Бога, но без такого допущения остается непонятным, кто сделал первый толчок. Что ж, возможно, это Он создал сей мир и «втолкнул» в него человека. Но боюсь, ныне Он в дела человеческие не вмешивается, только горестно наблюдает. А быть может, и не наблюдает, давно повернулся спиной и занят чем-то другим. Человеку в отличие от животных, почти целиком запрограммированных инстинктами, дана свобода выбора, человек сам прокладывает свою орбиту, с него и весь спрос.
Чем старше становлюсь, тем больше обступают воспоминания. Вот самое раннее. Я на руках у мамы – вижу себя в полутемной комнате, как бы со стороны, сверху. Мама дает мне грудь и сразу же забирает. Чувства недоумения, несправедливости, обиды охватывают меня, и я реву. Лет сорок спустя я рассказал об этом маме. «Неужели помнишь?.. Я хотела закончить грудное кормление в июле, когда тебе исполнился год, но соседка отсоветовала, мол, в летнюю жару это рисковано, могут приключиться поносы. Молока у меня было много, вот и кормила для верности до сентября. А где-то еще месяца через два меня, дуреху молодую, одолело любопытство – помнишь ли ты грудь. Дала ее тебе, ты набросился с такой жадностью, я испугалась, сразу же отняла. И ты заплакал – да так горько. Значит, был тебе тогда годик и четыре месяца».
По самому определению Гомо сапиенс выделен из мира животных – наличием разума. Но, думаю, старик Линней с этим термином, «Человек разумный», поторопился. Сравнение животных и человека – так часто не в пользу последнего. Волк, например, убивает лишь существа, не принадлежащие к собственному виду, да и то, когда голоден. А человек с момента появления на земле шагает по трупам себе подобных. И примитивные убийства вследствие голода случаются среди людей много реже, чем, скажем, убийства во имя власти, или какой-нибудь фанатичной идеи, или вследствие злобы, зависти, или просто от скуки. Кажется, за прошедшие тысячелетия все изучено в Книге книг – Библии. Но никто еще не удосужился подсчитать на ее страницах общее число убитых. Уже в самом начале Каин убивает брата своего Авеля. И пошло, и поехало… А вот пример из истории ацтеков, населявших Мексику и покоренных Кортесом в шестнадцатом веке. Они отличались большими познаниями в медицине и астрономии, оставили после себя скульптуры, настенную мозаику, архитектурные памятники. Но эта богатая культура сочеталась у ацтеков с ритуальными убийствами, когда они варили разрубленные на куски тела людей с маисовой похлебкой и съедали во время оргий коллективного каннибализма. Кто они – неужели Гомо сапиенс? Не правильнее ли тут использовать иной термин – Гомо инсанус, «Человек безумный»?
В пять лет я заболел корью, которая осложнилась воспалением среднего уха. Высокая температура, бред, состояние критическое, антибиотиков тогда и в помине не было. В очередной раз вывалившись из бреда, увидел возле кровати папу. Уж не знаю почему – наверное, заметив отчаянье в его глазах – я задал совсем не детский вопрос: «Папа, я умру?» Помню, при этом я не испытывал никакого страха, спрашивал как будто о постороннем. Папа издал носом нечленораздельный звук, вроде как хрюкнул, и выбежал в соседнюю комнату. Неверующий, там он молился и плакал. Он дал самый трудный для себя обет – бросить курить, только бы я поправился. К вечеру температура упала, началось выздоровление.
Читаешь газеты, смотришь телевизор – и диву даешься. В Нью-Йорке полицейские обнаружили в уличном баке для мусора грудного ребенка с пробитым черепом и сломанной ножкой; он громко плакал по ночам – родители-наркоманы выбросили его. В столице Алжира у стены школы взорвалась мощная бомба, четыре подростка погибли, еще девятнадцать получили ранения; у исламских террористов, организовавших взрыв, не было никаких претензий к школьникам – просто захотелось в очередной раз напомнить о себе. В славной российской армии четверо бывалых солдат изнасиловали зеленого новобранца, а потом все вместе на него помочились. Как назвать подобных людей? Животными? Но животные так не делают. Нет, это опять наш знакомец – подвид Гомо инсанус.
Еще раз я ощутил смерть рядом в семь лет. Мы жили тогда в Омске. В жаркий летний день папа, мама и я поехали на берег Иртыша. Папа сразу же уплыл, мама улеглась на песочке загорать. А я плавать не умел, бродил вдоль кромки воды и пытался руководить папой. Я крикнул, чтобы он плыл обратно, но папа был далеко и меня не слышал. Тогда я зашел в воду по колено и крикнул снова, затем крикнул, зайдя в воду по пояс, затем – по плечи. И вдруг сильное течение подхватило меня. Я успел повернуть голову к берегу, крикнул: «Мама, тону!»– и ушел под воду. Какое-то мгновенное подсознательное чувство высветило единственный шанс на спасение. Маленький дурачок, я не барахтался, а стоял на носках, вытянув над водой руки. Из-под ног вымывало песок, руки быстро погружались, потом остались торчать одни ладошки. Казалось, прошла вечность, нестерпимо хотелось вдохнуть. Но мама успела добежать – ухватив за ладошки, рванула меня вверх, к солнцу. Еще раз она подарила мне жизнь. Долго сидел я на берегу, не шевелясь, оглушенный и испуганный.
В отличие от Ньютона современная астрофизика объясняет «первый толчок», приведший мир в движение, без ссылки на Бога. Так называемое «красное смещение» в спектрах галактик свидетельствует, что они с огромной скоростью разлетаются в разные стороны. Если проложить их траектории в обратном направлении, окажется, что примерно тринадцать миллиардов лет назад вся масса галактик была сконцентрирована в одной точке пространства. Гравитационное поле все более спрессовывало эту огромную массу, немыслимо повышая ее температуру. В конечном итоге произошел «Большой взрыв». По некоторым представлениям, скорость разлетающихся ныне галактик будет постепенно убывать, а потом под действием гравитации начнется их обратное сближение. И когда они опять сольются, предельное сжатие их массы вызовет новый «Большой взрыв». Такова поражающая воображение масштабами теория «пульсирующей Вселенной». Но нетрудно заметить, что эта теория описывает не всю Вселенную – лишь ее часть, поддающуюся наблюдению с помощью современной аппаратуры. А что дальше, за пределами этого пульсирующего комка галактик? Только ли бездонная черная пустота? Или иные миры и иные формы развития неживой и живой материи? И сокрыт ли во всем этом некий высший смысл? И если Бог, действительно, повелевает мирозданием, снисходит ли он до того, чтобы слышать каждого человека? Не людская ли гордыня придумала это? Ведь в беспредельном пространстве, Его пространстве, Земля выглядит мельчайшей пылинкой. Заинтересует ли наблюдателя индивидуальная судьба каждого из миллиардов вирусов, с трудом различимых даже в самый сильный микроскоп? Вопросы, вечные вопросы без ответа…
Дежурный офицер вошел в спальню президента в три двадцать пять утра. Последние пять дней президент провел в разъездах, ежедневно выступая в разных штатах на предвыборных митингах, банкетах, – в ноябре ему предстояло переизбираться на второй срок. Только вчера вечером он вернулся в Вашингтон. Усталый старик с приоткрытым ртом и вынутыми зубными протезами спал, по-детски положив щеку на ладошку. Офицер осторожно прикоснулся к его плечу – президент сразу открыл глаза, бросил на вошедшего быстрый взгляд.
– Звонок из Пентагона, сэр. Министру обороны нужно срочно переговорить с вами.
Президент взял трубку специальной линии связи. Махнул рукой, показывая, что офицер может идти.
– У нас чрезвычайное происшествие, сэр, – отрывисто прозвучал низкий женский голос. – Этой ночью с нашего склада в Медвежьих горах, что под Нью-Йорком, похищена бомба… Водородная. Военная контрразведка приступила к расследованию. К счастью, бомба – без спускового устройства. Такие устройства хранятся отдельно, на другом складе.