В чужом доме
Шрифт:
— Так и есть. Вот и Андре, — сказал Виктор.
В комнату кто-то вошел, щелкнул выключатель, и Жюльен зажмурился от вспыхнувшего света.
— Эй, вставайте! — крикнул мастер.
Он подошел к кровати Мориса, схватил одеяло и откинул его к ногам мальчика. Тот недовольно заворчал. Мастер несколько раз шлепнул его:
— Ну, толстяк, поднимайся!
Мастер подошел к Жюльену, который уже сидел на кровати, и наклонился, чтобы лучше его рассмотреть.
— Ого, как они тебя разукрасили, — сказал он. Виктор встал и тоже подошел, застегивая на ходу
— Его здорово искусали, но ему меньше досталось, чем Морису в первые дни.
— Возможно, — сказал мастер. — Пожалуй, он скорее привыкнет.
Виктор вышел без рубашки, с полотенцем через плечо, и Жюльен услышал плеск воды во дворе. Мастер обернулся.
— Черт возьми, — сказал он, — ты что? Смеешься? Хочешь, чтоб тебя облили водой? Иначе не встанешь?
Оказывается, Морис укрылся с головой.
Мастер снова сбросил с него одеяло и одним рывком поставил Мориса на ноги.
Все трое умылись под краном во дворе. Поднимаясь наверх после умывания, Жюльен услышал, как мастер сказал Морису: «Если у вас в спальне есть одеколон, пусть он протрет себе кожу, особенно там, где много укусов. Одеколон хорошо дезинфицирует».
У Жюльена нашелся флакон одеколона. Морис наскоро протер ему спину и грудь, и затем оба быстро оделись.
На часах в цехе было без десяти четыре.
— Рановато сегодня поднялись, шеф, — заметил помощник.
— Это из-за Жюльена. Лучше начать раньше, он ведь еще не освоился.
Прежде чем спуститься, Жюльен посмотрелся в зеркальце Виктора. Искусанные веки опухли, глаза превратились в щелочки, но лицо было почти не тронуто. Зато вся шея была в красных волдырях. Искусанные места невыносимо зудели, и мальчику все время хотелось чесаться.
— Я тебе сейчас смажу пальцы медом, — сказал мастер, смеясь, — тогда перестанешь скрестись!
В конце самого большого из разделочных столов помощник раскатал скалкой белые куски теста в прямоугольные длинные полосы, а потом разрезал их на треугольники. Мастер брал по одному эти треугольники и скатывал их. Получались маленькие валики с заостренными концами. Он клал их перед Жюльеном, тот придавал им форму полумесяца и укладывал на большие черные противни. Это были рогалики. Мастер и его помощник работали с такой быстротой, что вскоре перед Жюльеном выросла целая гора рогаликов.
— Скорей, скорей, — торопил мастер.
Жюльен даже забыл о мучившем его зуде. Он видел лишь черные противни, где нужно было ровно разложить рогалики.
— Клади уголками кверху, чтобы тесто поднялось как следует, а то влетит от хозяина.
Мастер перестал скатывать рогалики, схватил пустой противень и поставил его перед собой. Через несколько секунд противень был полон.
— Видишь, вот как надо, и поторапливайся, — сказал он.
Работа была нетрудная, но Жюльена бросило в пот. Он прикинул, что мастер работает раз в двадцать быстрее его. Нужно было класть четыре рогалика по ширине и девять по длине противня. Мальчик старался, спешил изо всех сил, но, когда дошел до конца, ему не хватило места для одного ряда.
— Не волнуйся, малыш. Этим не поможешь, получится ерунда. Тебе нужно овладеть лишь одним движением. Должны работать только руки! Думать тут не к чему! Все пойдет самой собой, как по маслу.
Жюльен почувствовал, что к глазам подступают слезы. Он громко шмыгал носом, стараясь их удержать. Но чем больше пытался он успокоиться, тем медленнее двигались руки. В конце концов они вообще перестали слушаться. Наполненный противень надо было отнести в сушильный шкаф. Противни помещались на полках, сделанных из железных прутьев, вмазанных в стенки. Мастер подошел к шкафу, когда там набралось десять противней.
— Теперь поверни противни другой стороной, — сказал он. — Вот, смотри, ты вытягиваешь их до середины, затем быстро поворачиваешь на руке вокруг оси и загоняешь обратно. Тут нужна сноровка, чтобы дело шло быстро, да смотри, не обожгись и не урони на пол!
Жюльен попробовал.
— Молодец, — похвалил мастер. — Это ты уловил с первого раза. Остальное тоже придет.
Жюльену стало немного легче, им овладело радостное возбуждение. Но волнение мешало ему, сковывая движения.
— Ну вот, смотри, лучше дело пошло, — успокаивал мастер. — Хорошо, хорошо.
Все же ему приходилось то и дело самому наполнять противень, чтобы не снижать темп работы из-за медлительности Жюльена. Когда еще десять противней было отправлено на полки сушильного шкафа, он сказал мальчику:
— Ну-ка, вытаскивай десять первых и ставь их на стеллаж у печки. Потом повернешь остальные.
Стеллаж состоял из нескольких рядов двойных металлических прутьев и занимал всю стену, примыкавшую к печи, от пола до потолка.
Противни были горячие. Жюльен хватал их и вталкивал на металлические прутья.
Мастер насвистывал простенький мотив. Иногда он умолкал и приговаривал, смеясь:
— Хорошо, хорошо. Вот видишь, сноровка себя окупает.
Виктор вторил ему:
— С такой сноровкой он далеко пойдет, эдак мы скоро будем в деньгах купаться.
Жюльен никак не мог улучить минутку и посмотреть на Мориса, который возился у плиты. Наконец он решился обернуться. Огонь потрескивал. На плите стояло несколько кастрюль, Морис энергично мешал в тазу длинной деревянной ложкой.
— Эй, малыш, останавливаться нельзя, — сказал мастер, — иначе утратишь темп.
Жюльен испуганно кинулся к противню, вынул его из шкафа и, промахнувшись на несколько миллиметров, сунул его чуть ниже полки. Металлические прутья зацепили два ряда рогаликов, размягченных и вздувшихся от жара в сушильном шкафу. Желая их поймать, мальчик наклонил противень, и тогда остальные рогалики посыпались на опилки.
Виктор обернулся первым.
— Привет! — воскликнул он. — Вижу, что пока мы не в деньгах, а в тесте купаемся.
Подбежал мастер, подхватил противень, пытаясь одновременно спасти мягкое тесто, которое повисло на прутьях и могло свалиться на противни, стоявшие на нижних полках.