В дебрях Атласа (др. изд.)

Сальгари Эмилио

Лошадь между тем продолжала нестись по пустынной равнине. По временам слышалось ее веселое ржание.

Вдали несколько шакалов зловеще завыли, увидав скачущего всадника; однако Рибо слишком хорошо знал привычки этих степных хищников, чтобы тревожиться.

Но вдруг, в то время как лошадь проезжала мимо густого кустарника, оттуда неожиданно выскочил зверь, намереваясь напасть на сержанта. Отчаянно пришпорив лошадь, Рибо заставил ее сделать скачок в сторону и, выхватив пистолет, выстрелил.

Зверь не успел

повторить прыжка и свалился на землю в предсмертных судорогах.

—Что это может быть? — спросил себя Рибо, направляясь обратно к кустам. — А полосатая гиена! Должно быть, была голодна, если решилась так смело напасть.

Он поехал дальше, определяя свой маршрут по звездам.

Проехав четыре—пять часов, не встретив ни одного живого существа, он намеревался дать своей лошади вздохнуть, как до его слуха донесся отдаленный грохот.

Рибо придержал коня и приподнялся в седле, чтобы оглядеться во все стороны, спрашивая себя в то же время с некоторой тревогой:

— Что могло случиться? Как будто взорвался бочонок с порохом у артиллеристов. Однако, насколько я знаю, артиллерия здесь не стоит с тех пор, как кабилы успокоились. Что бы это могло значить? Посмотрим, Здесь неподалеку должна быть кубба, где живет этот аиссан, что занимается разведением змей. Отыщу его, и он мне, может быть, объяснит причину этого грохота, для меня совершенно необъяснимую.

Сержант снова уселся в седло и повернул лошадь к востоку, ободряя ее словами и понукая шпорами.

Через двадцать минут перед его взором открылась постройка, ярко белевшая при лунном свете, около группы пальм.

— Это кубба. Однако где же купол? Что-то я его не вижу! Не там ли уж произошел взрыв? Бедный марабут! Он, чего доброго, взлетел на воздух вместе с гробницей святого человека, которого охранял.

Рибо направился к белому зданию и скоро достиг его.

Он спешился, предусмотрительно зарядил ружье и стал медленно приближаться, между тем как лошадь его паслась недалеко.

Рибо шел осторожно и скоро оказался перед глубоким провалом, как будто от взорвавшейся мины.

— Что они тут взорвали? — спросил он себя. — Ничего не понимаю, пойду в куббу.

Небольшое здание совершенно обрушилось. Стены развалились, так что почти весь пол был виден, а купол отлетел в сторону и раскололся надвое.

Рибо собирался вступить в развалины, как вдруг раздавшееся шипение заставило его отскочить в сторону.

— Ах, дьявол! — воскликнул он — Тут змеи. Должно быть, те, которых воспитывал марабут. Я вовсе не желаю знакомиться с этими гадинами, которые спроваживают человека на тот свет, даже не сказав ему «берегись». Если святой человек в развалинах, тем хуже для него.

Он намеревался вернуться к своей лошади, но раздавшийся крик заставил его остановиться.

— Это еще что? Просто какая-то ночь таинственных приключений!

Он начал

прислушиваться и снова услышал крик, а за ним стоны. Они неслись от группы пальм около ключа.

Рибо направился к ключу и через несколько шагов увидел семь стреноженных махари, лежавших на земле и не подававших признаков жизни.

— Кто убил этих прекрасных животных? — спрашивал себя сержант, оглядывая груду трупов, уже начинавших отравлять воздух.

В эту минуту опять раздался стон. Рибо обернулся и увидел человека, привязанного к стволу пальмы. Голова его повисла, будто жизнь уже отлетела от него.

— Кто совершил это зверство?

Он подошел к несчастному, поднял ему голову и несколько мгновений смотрел ему в лицо при свете луны.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Марабут из куббы?! Кто привязал тебя, друг?

— Пить, пить! — простонал тот.

Рибо бросился к ключу, наполнил водой лядунку 26 и поднес ее к губам страдальца.

26

Лядунка — сумка на перевязи через плечо у кавалеристов, применявшаяся вместо патронташа.

— Глотни, друг, — сказал сержант. — Надеюсь, ты потом заговоришь и объяснишь мне многое, что я очень желаю знать. Ты узнаешь меня? Мы с тобой встречались: мне приходилось охотиться около твоей куббы.

— Я тебя знаю, — ответил марабут, оживляясь после нескольких глотков воды.

— Ну, так-то лучше. Погоди, я тебя развяжу.

Он вынул из сумки острый нож и взял было за руки марабута. Но едва он прикоснулся к ним, как у несчастного вырвался крик, заставивший сержанта остановиться.

— Что с тобой? — спросил он удивленно, — У тебя рука завязана.

— У меня в руке привязана негашеная известь.

— Черт возьми! Кто же тебя так замучил?

— Спаги.

— Спаги? Быть не может!

— Их сержант.

— Ты знаешь этого негодяя?

— Нет, но слышал, как другие называли его.

— Бассо?

— Да, именно Бассо, — ответил марабут.

— Это дикий зверь, а не человек, — сказал Рибо. — Штейнер был не так жесток. Сколько дней ты здесь?

— Три дня.

— Спаги больше не показывались?

— Нет.

Рибо осторожно снял бинт, причем марабут не мог удержать стона, и сбросил на землю известь.

Открылась страшная рана. Кожа и мясо отставали кусками, все жилы обнажились, и суставы не двигались. Ужасная сила извести совершенно разрушила их.

— Бедный человек! — сказал Рибо с состраданием. — Рука навсегда потеряна

— Одна еще осталась, — ответил марабут, скрежеща зубами.

— Левая.

— Все равно, и ею всажу кинжал в сердце этой собаки — сержанта.