В дебрях Борнео
Шрифт:
Глава XIV. ИСКУСНЫЙ ДРЕВОЛАЗ
Цыплята, которыми полакомились наши герои вместо яиц, на какое-то время удовлетворили их аппетит. Но, зная, что скоро снова захочется есть, они все-таки не остались сидеть сложа руки. Необходимо было сделать запас какой-нибудь пищи, и, если удастся, такой, чтобы его хватило не только до начала задуманного путешествия, но и на первые дни пути.
На Борнео множество птиц, среди них встречаются и очень крупные; но их не так-то легко увидеть, а еще труднее поймать или подстрелить. Есть там и крупные четвероногие, такие, например, как яванский носорог и двухцветный тапир. И хотя мясо этих толстокожих животных жестковато, люди, у которых нет ничего лучшего, находят его довольно вкусным. У наших же героев
Двухцветный тапир, более сильный и крупный, чем южноамериканский, тоже достался бы им нелегко.
На Борнео водятся также два вида оленей; один из них, очень крупный, называется руза.
Капитан Редвуд, не теряя надежды встретить оленя, ежедневно ходил в лес со своей винтовкой; иногда его сопровождал Муртах с мушкетом.
Но каждый раз оба возвращались с пустыми руками и все более и более удрученные — им так и не удавалось подстрелить ни одного животного, мясо которого хоть мало-мальски напоминало бы оленину. Сэлу попробовал еще раз поискать сингапурскую устрицу или яиц, но и эта его попытка оказалась бесплодной. Видно, в той части острова не было больше ни гнезд малео, ни устриц, ни каких-либо моллюсков. Не попадались им и большеноги — исчезли и те птицы, гнезда которых они разорили.
Отложив яйца, большеноги уже не возвращаются к ним, предоставляя своим птенцам с первого же дня их рождения самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни; правильнее бы сказать — до рождения; ведь нельзя же считать их родившимися, пока они еще не вылупились из скорлупы. А им и тогда уже приходится трудиться — пробивать скорлупу. Иначе они задохнулись бы, так и не взглянув на белый свет. Да что и говорить, птенцы большеногов Малайского архипелага — самые «скороспелые» птицы в мире!
После того как наши герои съели последнего цыпленка, им опять пришлось питаться одними дурианами, а это было хотя и очень вкусной, но отнюдь недостаточной для поддержания сил пищей.
Впрочем, добывать дурианы тоже было не так-то легко. На деревьях, куда удалось вскарабкаться Сэлу, не осталось уже ни одного плода, а дурианы, в изобилии росшие на ветвях дерева, под которым был разбит первый лагерь, не смог бы, наверно, достать ни один человек в мире. Колоссальная вышина этого дерева, достигающего почти сотни футов, и гладкий, как у сикомора note 27 , ствол делали его неприступным. Редвуду удалось, правда, сбить немало плодов выстрелами по методу сцепленных ядер, но ему было жаль расходовать пули. Приходилось выдумывать какой-нибудь иной способ «собирания» дурианов. Сэлу и тут пришел на выручку.
Note27
Сикомор — дерево из семейства тутовых со съедобными плодами и крепкой древесиной; растет в Восточной Африке.
К счастью, он оказался уроженцем Суматры, выросшим среди ее лесов, у которых много общего с лесами Борнео. Малаец прекрасно знал все породы деревьев, общие для обоих островов. И, пожалуй, из всех оставшихся в живых членов экипажа Редвуда самые ценные услуги оказывал капитану его темнокожий лоцман; особенно с тех пор, как они попали на остров Борнео.
Убедившись на опыте в пользе советов малайца, товарищи стали обращаться к нему при всяком затруднительном случае. Но, несмотря на то что они считали его способным найти выход из любого положения, их не только удивило, но они просто не поверили ему, когда он объявил, что взберется на большой дуриан. И, конечно, более других был склонен к недоверию Муртах.
— Черномазый просто смеется над нами! — воскликнул он. — Белка и та не вскарабкалась бы на это дерево. Да вы поглядите на ствол! Он такой же гладкий, как медная обшивка
— Нету сутить Сэлу! Сколо, сколо Сэлу калабкаться дулиан. Мультах будет помогать.
— Уж насчет этого будь покоен — помогу! Лишь бы толк был. Но что ты задумал?
Ничего не ответив Муртаху, Сэлу взял топор и отправился к зарослям бамбука неподалеку от лагеря. Срубив пять-шесть самых толстых бамбуковых палок, толщиной в несколько дюймов, он велел Муртаху отнести их поближе к большому дуриану. Потом еще и еще, до тех пор, пока, по его мнению, палок набралось вполне достаточно. Тогда Сэлу вернулся к лагерю и стал рубить бамбук на равные части, дюймов по восемнадцати каждая. Немало помог ему в этом деле Муртах, бывший, как мы знаем, судовым плотником. Вскоре вся земля вокруг была завалена бамбуком. Каждый из отрезков расщепили вдоль на две части и заострили с одного конца. Получились колышки, какие обычно втыкают в землю.
Но Сэлу предназначал их совсем для другого.
Пока Муртах расщеплял и заострял колышки, он сбегал в лес и вернулся оттуда с целой охапкой чего-то очень похожего на грубые упаковочные веревки. Они были зеленоватого цвета; однако выступивший из них сок свидетельствовал о том, что это вовсе не веревки, а один из видов ползучих растений, паразитирующих на деревьях, или эпифиты, как их называют ботаники. Благодаря этим растениям, которыми изобилуют леса Борнео и других тропических стран, там совершенно отсутствует веревочное производство.
Бросив «веревки» на землю, Сэлу взял один из колышков и тыльной стороной небольшого топорика, плоской, как у молотка, вбил его несколькими дюймами выше своего роста в мягкую заболонь note 28 дуриана. Потом он отбросил топор и, ухватившись за колышек обеими руками, повис на нем всей своей тяжестью, испытывая прочность. Колышек выдержал, и Сэлу остался очень доволен.
После этого он еще раз сбегал в лес и, отыскав там более тонкий, но такой же высокий, как и первые найденные стебли, бамбук, срезал три-четыре палки. Установив одну из палок параллельно стволу дерева, а нижний конец ее врыв для устойчивости в землю, он вставил верхний конец палки в заранее просверленное на свободном конце вбитого в дерево колышка отверстие, а потом растительной веревкой накрепко связал концы палки и колышка замысловатым узлом, какие умеют делать только матросы и туземцы.
Note28
Заболонь — наружный слой древесины.
Капитан Редвуд и Муртах поняли наконец замысел малайца и принялись ревностно ему помогать; дети с интересом наблюдали за работающими.
Когда с палкой было покончено, Сэлу заткнул за пояс пучок колышков, взял топорик и приготовился к подъему. Муртах помог ему взобраться на первую ступеньку этой оригинальной лестницы; по мере подъема вбивая «ступеньки», Сэлу карабкался с обезьяньей ловкостью. Когда вышли все колышки и веревка, Сэлу спустился возобновить запас того и другого и, снова вскарабкавшись, продолжал свою работу.
Покончив с первой палкой, которая была не длиннее тридцати футов, малаец не стал даже спускаться, чтобы взять вторую: Муртах протянул ему ее прямо с земли. Сэлу соединил обе палки, наложив их концы один на другой и прочно связав лианой.
Через каких-нибудь двадцать минут отважный древолаз был уже на десять — двенадцать футов выше первых ветвей дуриана — так высоко, что у смотревших на него снизу товарищей кружилась голова. В самом деле, вид хрупкой человеческой фигурки на высоте шестидесяти — семидесяти футов от земли представлял странное и несколько жуткое зрелище. На таком расстоянии она казалась не больше ребенка или карлика; и страх наблюдавших за нею людей усугублялся еще тем, что они не могли быть вполне уверены в надежности лестницы, на верхней ступеньке которой стоял Сэлу. Им все время так и казалось, что вот-вот одна из тонких перекладинок обломится и к их ногам упадет тело изуродованного товарища.