В её глазах
Шрифт:
Мне в голову приходит мысль купить Лизе в подарок каких-нибудь младенческих одежек, но, наверное, это все-таки перебор. Их будущий ребенок не имеет ко мне никакого отношения. И вообще, зачем ей что-то брать от бывшей жены? И матери первого ребенка, которая не сумела сохранить семью. Что Иэн рассказал ей обо мне? Какую часть вины возложил на меня?
Как только Адам скрывается за дверью школы, я, опустив голову, спешу прочь, чтобы, не дай бог, не оказаться вовлеченной в обсуждение планов на лето с другими мамашами. К тому же до чертиков тянет покурить, а на виду у всех я этого делать не хочу. Конечно, от моей
И тут я налетаю на кого-то. Внезапный толчок, удар чьего-то тела о мое, ошеломленный вскрик – и я отлетаю назад, даже не сообразив, что произошло. Мне, впрочем, удается удержаться на ногах – в отличие от другой женщины. Первое, что бросается мне в глаза, – это туфли, в которые обуты ее разбросанные по земле ноги. Изящные кремовые лодочки на невысоком тоненьком каблучке. Подошвы совсем не стерты. Я автоматически хватаю ее за руки и пытаюсь поднять.
– Ох, простите, пожалуйста, я задумалась и не смотрела, куда иду, – бормочу я.
– Нет, это я виновата, – слабым голосом, который повисает в воздухе, точно нити сахарной ваты, возражает она. – Я не смотрела.
– Ну, значит, мы обе идиотки, – заключаю я с улыбкой.
И лишь когда она поднимается, высокая и тоненькая, как тростинка, я, холодея от ужаса, понимаю, кого сбила с ног. Это она.
– Это вы! – восклицаю я невольно, не успев прикусить язык.
Прекрасное утро, ничего не скажешь. Лицо у меня пылает. Она в замешательстве смотрит на меня:
– Простите, мы разве знакомы?
Мимо нас от здания школы проплывает группка мамаш с колясками, и я пользуюсь этой передышкой, чтобы скрыть смущение. К тому времени, когда они проходят мимо, я выдавливаю из себя как можно более непринужденную улыбку:
– Нет-нет, мы никогда не встречались. Дело в том, что я работаю на вашего мужа. На полставки. Я видела вашу фотографию у него на столе.
– Вы работаете с Дэвидом?
Я киваю. Мне нравится, что она сказала «с Дэвидом», а не «на Дэвида».
– Я только что проводила его до работы, – говорит она. – Захотелось с утра немного пройтись. Да уж, мир тесен.
С этими словами она улыбается, и я понимаю, что она и в самом деле ослепительная красавица. В тот раз я видела ее мельком и не успела толком разглядеть – хотя кто бы на моем месте успел, в панике спеша спрятаться в туалете? – и у меня была надежда, что она просто удачно вышла на фотографии. Но нет. Рядом с ней я тут же чувствую себя нескладной толстухой и поспешно заправляю за ухо прядь волос, как будто это каким-то образом придаст мне презентабельности.
На мне поношенные джинсы и толстовка с пятном от чая на рукаве, и я не удосужилась перед выходом из дома даже подкрасить ресницы. Она смотрится недостижимо шикарно – с небрежным пучком на голове, одетая в бледно-зеленые льняные брюки с темно-зеленым свитером навыпуск. Видение в пастельных тонах, которое должно бы выглядеть слащаво, но почему-то не выглядит. Она отлично вписалась бы в обстановку где-нибудь на яхте на юге Франции. Она моложе меня, ей, наверное, нет еще и тридцати, но при этом выглядит она как взрослая женщина. А я выгляжу как распустеха. Они с Дэвидом, должно быть, изумительная пара.
– Я Адель, – представляется она.
Даже имя у нее экзотическое.
– Луиза. Прошу прощения за мой вид. Утром вечно собираешься впопыхах, а когда мне не нужно на работу, я предпочитаю лишних полчасика поспать.
– Глупости, – отмахивается она. – Вы прекрасно выглядите. – Она колеблется, явно собираясь что-то сказать, и я было решаю, что она хочет попрощаться и отправиться дальше по своим делам, как она вдруг добавляет: – Послушайте, не хотите выпить кофе? Я, кажется, видела на углу какое-то кафе.
Это не лучшая идея. Я отчетливо это понимаю. Но она смотрит на меня с такой надеждой во взгляде, а меня прямо-таки распирает от любопытства. Это жена того-мужчины-из-бара. Дэвид женат на этом прекрасном создании, и все же он целовался со мной. Здравый смысл настойчиво подсказывает мне, что нужно придумать какую-нибудь отговорку и уйти, но, разумеется, я его не слушаю.
– С удовольствием выпью с вами кофе. Только не там. Через десять минут туда набьются все школьные мамаши, а это, можете мне поверить, удовольствие ниже среднего. Если, конечно, вы не любительница детских воплей и группового кормления грудью на людях.
– Нет, я точно не любительница, – смеется она. – Тогда ведите, а я пойду за вами.
В конце концов мы устраиваемся за столиком на улице с капучино и морковным тортом из «Коста кофе». Адель настояла на том, чтобы меня угостить. Времени уже почти десять, и утренняя прохлада отступает перед лучами солнца – я слегка щурюсь, глядя на яркий желтый шар за ее плечом. Закуриваю и предлагаю ей тоже сигарету, но она не курит. Ну разумеется. С чего бы ей курить? Однако она не против, чтобы я курила, и мы учтиво беседуем: я расспрашиваю ее о том, как они обустроились на новом месте. Она сообщает, что их новый дом прекрасен, но она подумывает освежить кое-какие комнаты и как раз собиралась пойти выбрать образцы красок. Потом она рассказывает, что у них умерла кошка, и это, конечно, слегка подпортило впечатление от переезда, но теперь Дэвид вышел на работу, и их жизнь помаленьку входит в обычное русло. Она пока еще не обвыклась на новом месте и только знакомится с окрестностями. Все, что она говорит, совершенно очаровательно, обезоруживающе застенчиво. Она очень милая. Мне так хотелось, чтобы она оказалась кошмарной стервой, но она не такая. Мне ужасно стыдно перед ней из-за Дэвида, и, наверное, стоило бы хотеть оказаться от нее подальше, но она меня просто покорила. Она из тех людей, на которых хочется смотреть и смотреть. Примерно как Дэвид.
– У вас есть друзья в Лондоне? – спрашиваю я.
Этот вопрос кажется мне безопасным. Практически у всех найдутся какие-нибудь старые друзья, осевшие в столице, – с кем вы когда-то давно общались в школе или в колледже и нашли друг друга через «Фейсбук». Даже если Лондон и не ваш родной город, рано или поздно сюда заносит всех.
– Нет. – Она качает головой и слегка пожимает плечами, потом на миг закусывает нижнюю губу и отводит взгляд. – У меня никогда не было особенно много друзей. Был когда-то давно лучший друг… – Она замолкает, и на мгновение мне кажется, что она вообще забыла о моем присутствии, но потом ее взгляд вновь возвращается ко мне, и она продолжает, так и оставив эту историю недосказанной: – Сами знаете, как это бывает. Жизнь.