В его власти
Шрифт:
— Господин, я не буду этого делать. Моя цифия беременна.
— Ваша собственность — ваше право. Поздравляю вас, в таком случае.
Казалось, что офицер выдохнул, после его слов.
— Благодарю, командующий. Могу ли я увести ее, пока не очнулась? Не хотелось бы, чтобы случившееся сказалось на ребенке.
— Вы свободны, Мон Арро. Все свободны. Коук, распорядитесь не беспокоить меня, мне нужно выспаться и принесите ужин.
Префиарий, тенью отделившийся от стены, коротко поклонился и жестом велел охранникам убирать тела, а сам тем временем принялся что-то выводить на своем браслете. Что было дальше Азанет не увидела, потому что мужчина грубо развернул ее и толкнул в сторону своей каюты.
11. Шрамы
Оставшись с ним наедине, она будто снова перенеслась в день их первой встречи — ей было страшно, до головокружения, до онемения мышц. Пожалуй, их близость вскружила ей голову, заставила забыть о том, с кем она имеет дело на самом деле!
То, что он хочет ее и как он ее хочет, не имеет никакого отношения к ней самой. Она — вещь, собственность. Также, как и те девушки, оставшиеся за дверью. Стоит ей потерять для него ценность, испортиться, как ее сразу же, не задумываясь устранят.
«Шлюхе — шлюшья смерть» — прозвучали у нее в голове слова офицера Ун Адда. Его цифия была завораживающе красивой, необычной девушкой; смуглая кожа, точеная фигура с волнующими изгибами и такие невероятные гладкие, блестящие волосы… но, узнав об измене, он убил ее хладнокровно, не задумываясь, не сожалея.
Была ли она виновата перед ним на самом деле? Был ли у той девушки выбор? Скорее всего Вакк шантажом заставил ее пойти на это, обманул, помахав перед носом свободой. Или нет?
«Что, если все они действительно делали это добровольно?» — Азанет содрогнулась от этой мысли.
Откуда ей знать, каково это, годами жить в каюте своего господина, сходить с ума в ожидании того, в каком настроении он вернется сегодня. Бояться собственной тени, день ото дня проводя в полном одиночестве… но в таком случае, это она виновна в их смерти!
— По-прежнему нечего сказать? — Мужчина сидел на краю постели, обнимая руками бокал с золотистым напитком. — Я все еще хочу услышать ответ на свой вопрос — что заставило тебя пойти с этим Вакком?
Девушка обреченно подняла на него заплаканные глаза.
«Из-за меня погибли трое человек! Это я оборвала их путь!»
— Я думала он поможет мне сбежать. — Для нее сказать это было все равно что нарисовать мишень у себя между глаз. Как ни странно, но после этого стало легче. — Тот мужчина привел меня в хранилище и сказал, что сбежать с корабля невозможно. Предложил заплатить за прогулку, отказался везти обратно, если не соглашусь. Я сказала, что лучше умру.
Командующий как ни в чем не бывало сделал глоток и поставил бокал на пол возле себя.
— Мне нравится это в тебе — ты всегда говоришь правду. Я ненавижу ложь, фальшь, притворство. Чувствую их даже если те попадают ко мне через третьи руки. Правда освобождает — и я рад, что ты это понимаешь. — Он устало откинулся на постель и завел ладони за голову.
— Я пыталась бежать. Вы тогда сказали… вы теперь убьете меня? — Спросила она дрожащим голосом, нарушив тишину.
До Готт нехотя приподнялся на локтях и оценивающе посмотрел на девушку.
— А ты этого хочешь?
Азанет отрицательно покачала головой.
— Тогда все зависит от тебя. Раздевайся. — Подумав, добавил он.
Это слово, словно наотмашь ударило ее по лицу. Он хотел ее сейчас, сразу после того, как его офицеры хладнокровно расправились с девушками, виновными только в том, что пытались выжить. Неужели ему все равно?
Пылая румянцем одновременно от гнева и смущения, девушка скинула с плеч черную жилетку и стянула порванное платье. Оставшись нагой, она стыдливо прикрыла грудь и низ живота.
Мужчина на кровати задумчиво сел и потер ладони.
— Не нужно закрываться, опусти руки. Лучше скажи вот что, как тебе понравилось больше, когда я был сверху или в другой раз, когда посадил тебя себе на колени?
Вопрос был просто удручающе пошлый, чтобы ответить хоть что-то девушке потребовалось собрать в кулак все свои моральные силы.
— Мне… я не знаю. Как вы скажете.
— Как скажу? — Нахмурился командующий. — Хочешь сказать, что тебе все равно? Что ж, тогда давай посмотрим, что бы получил почивший Вакк, если бы ты не отправила его в вынужденное путешествие по загробному миру.
Все внутри Азанет перевернулось, должно быть чувства, бушевавшие там, отразились на ее лице, потому что До Готт нахмурился.
— Подойди и встань на колени иначе подойду я и, поверь, тебе это понравится еще меньше.
О таком способе ублажения она слышала не раз, во время бестолковых женских бесед за стиркой одежды или шитьем. Но об этом всегда говорили вполголоса, приводя в контексте шутки или чего-то запредельно пошлого и неприемлемого.
Опустившись на колени, она не решилась поднять на него глаза. Все было как во сне: сложно представить, что эти руки, тянущиеся к его ремню — действительно ее. Было так неловко, что она, своими негнущимися пальцами, далеко не сразу справились с пряжкой, а затем пуговицей и ширинкой. Он немного приподнялся, чтобы позволить ей стянуть с себя штаны, и она увидела, как под тонкой тканью трусов начал четче выделяться и увеличиваться его член.
— Ну же, снимай. — Подогнал ее мужчина. Дыхание его стало более глубоким и громким, ее неуверенность его определенно возбуждала.
Девушка аккуратно потянула за резинку трусов, чтобы стянуть и их тоже. Преодолев натяжение, его член выскочил из них, качнувшись прямо возле ее лица. Она впервые видела его так близко! Большой, с напряженно выступающими венами по всей длине, он практически доставал своему владельцу до пупка. Крупная головка не была самой широкой частью, где-то ближе к основанию, он, вероятно, был шириной больше ее кулака, а потому, как исполнить то, чего До Готт от нее хотел, Азанет просто не представляла.