В его власти

Рияко Олеся

— Нал Гарра, отставить! — Скомандовал До Готт. — Вам приказано…

— Вот ведь засранец! — Внезапно отозвался терций, от чего у командующего дыхание перехватило от возмущения.

Но, как выяснилось, терций адресовал эту фразу не ему — сделав пару шагов за угол мужчина вернулся оттуда с большим черным котом на руках. Животное совершенно не испугалось человека в защитном костюме и наоборот принялось громко урчать, предпринимая ленивые попытки вырваться.

— Вот демонюка, я чуть в штаны не наложил. Так что там, насчте отсутствия жизни на станции?

— Должно быть какие-то неполадки при сканировании. — Хмуро отметил Ун Адд и принялся сосредоточенно просматривать данные на браслете.

— Это очень, очень плохо. — Отозвался командующий, снимая автомат с предохранителя. — Мы ведь не знаем насколько сканы неисправны. Нал Гарра в строй, оружие наизготовку. Нужно выбираться отсюда как можно скорее.

До радиорубки станции оставалось каких-то тридцать метров — их мужчины преодолели в напряженном молчании. Дверь в нужный отсек поддалась далеко не сразу, Ун Адду пришлось подключить защитный блок напрямую к своему браслету и вручную провести разблокировку.

— Похоже кто-то ломал эту штуку до нас, а? — Со знанием дела спросил его Нал Гарра, но офицер в ответ не удостоил его даже взглядом.

Через мгновение красная панель наконец стала зеленой, и узкая громоздкая дверь с шипением отъехала в сторону.

Радиорубка была практически точной копией той, что располагалась на Танатосе-4 до разрушения. Обширное пространство, по стенам которого были размещены ряды процессорных шкафов, скрытых за прозрачными герметичными плексигласовыми стенами — каждому свое небольшое отделение. Они помигивали в тишине синими диодами, свидетельствуя о штатном режиме работы — все было, как и сказал Ун Адд.

В конце комнаты, в герметичном блоке перемигивалось с другими устройство ради которого они и пришли — небольшая округлая капсула с сверхчувствительной материей, погруженной в жидкостный стержень с температурой на уровне ниже абсолютного нуля.

— Как только достану маяк, сразу двигаемся обратно. На котов не отвлекаемся, терций! Срок жизни капсулы вне отсека всего час — не успеем доставить вовремя, повысится температура и начнется распад. А значит зря мы вообще сегодня вылезли из постелей.

До Готт перевесил оружие за спину и спокойно вошел в отсек. Двери за его спиной сомкнулись, отрезав все посторонние звуки. Зафиксировав появление человека, устройство, вмонтированное в стену, вывело перед ним панель с данными о состоянии маяка — все работало, осталось только разомкнуть сеть и достать капсулу, чем командующий и занимался, когда динамики в скафандре разорвал громкий хлопок.

— Зараза! — Выругался мужчина, инстинктивно хватаясь за голову, но шлем не позволил прикрыть уши и теперь в них звенело так, что не было слышно никаких других звуков, кроме собственного дыхания.

Он обернулся и тут же выхватил оружие, приблизившись к прозрачной двери, но та отказалась открыться.

Рубка больше не была пуста.

Теперь комнату заполняли более десятка мужчин, которые были на голову выше Ун Адда и значительно шире До Готта в плечах. Разномастная форма, снятая с кого придется и скроенная из нескольких не схожих по цвету частей, лица, раскрашенные черным и красным, словно у каких-то дикарей, хотя не будь на них краски они не стали бы выглядеть менее жутко. Перекошенные, изрезанные в бою и специально, для острастки врагов — у базгулов мужская красота была не в чести.

Но не появление врага заставило сердце До Готта биться чаще, а Ун Адд, склонившийся над телом Нал Гарра. Мужчина стоял к базгулам спиной, спокойно убрав оружие, и что-то искал в карманах застреленного в упор терция, расстегнув залитый кровью легкий скафандер.

23. Выхода нет

Иво Мон Арро чувствовал необычайное напряжение внутри. Он все еще боролся. С собой, с обстоятельствами, со своими обязанностями, долгом и желаниями — все, что произошло с ним за последние сутки было из ряда вон выходящим и заставило с совсем другой стороны взглянуть на себя, узнать о себе правду.

Иво Мон Арро, секуритэций командующего До Готта, офицер имперского флота, закаленный в боях воин — что теперь все эти громкие звания, если, встав единственный раз в своей жизни перед выбором чести и собственными интересами, он избрал легкий путь?

Но не только это грызло старые кости мужчины — младший До Аннар, сыграв на его слабости, на желании наконец-то заполучить наследника, облажавшись с лифтом и цифией До Готта, вовсе не собирался сохранять Таэль жизнь! Мон Арро прекрасно видел все на мониторах, которые ему велено было вывести из строя. А что было бы, послушайся он этого недоноска? Что было бы, если, заподозрив неладное, он не включил бы лифт, в котором застрял Ун Адд со своим отрядом? Как бы стал оправдываться офицер До Аннар, держа ответ перед своим отцом, ведь тогда у них не было бы больше рычагов давления на него, Мон Арро?

Мужчина опустил голову и едва сдержался, чтобы не рассечь кулаком стеклянную панель с номерами блоков перед собой.

Быть может, так было бы лучше? Ведь потеряй он Таэль, ничто бы не удержало его от того, чтобы взять наградное оружие, зарядить его в последний раз и нанести визит вежливости Валериусу До Аннару. Как знать, быть может и его сынок оказался бы в тот момент с ним в одной комнате. Нет, честь не была бы спасена, но он знал бы, что сделал все возможное для своей семьи, а после все возможное, для того чтобы отомстить за потерянное будущее — свое и командующего Титуса До Готта.

Мон Арро кратко обернулся, словно желая просто удостовериться в том, что цифия была еще здесь, в лифте. За его плечом. Девушка была белее снега, обняв себя за плечи, он не мигая смотрела перед собой и только блестящие дорожки слез на бледных щеках говорили о том, что творится у нее внутри.

Дура. Нашла в кого влюбляться. В этом жестоком мире нужно быть жестче, черствее и уж точно не привязываться к тем, для кого ты не ценнее новой пары обуви. Командующий До Готт, по мнению Мон Арро, был прекрасным воином, человеком чести и строгих правил. Отчасти он всегда поддерживал добровольный отказ своего командира от содержания цифии и восхищался его силой воли, ведь для самого офицера искушение было слишком велико.