В экстазе восточного танца
Шрифт:
«Как тесен наш провинциальный Тарасов, – в очередной раз подумала я, – если как следует покопаться, то обязательно выяснится, что случайный попутчик в автобусе если не дальний родственник, то знакомый тети вашего соседа по лестничной площадке».
Итак, дама в светлом пальто благодаря соседям и сослуживцам Чернова теперь отлично знает его семейное положение, не только его адрес, но и адреса его младшей сестры и бабушки. И нет гарантии, что в ближайшее время такого же погрома, как у него, не случится и у них. С этим известием я поспешила к Якову Павловичу.
Он меня успокоил, сказав, что бабушка Мария Трофимовна Чернова отдыхает в Карловых Варах и приедет только завтра, а квартира ее на охране. В квартире мамы сейчас
Впрочем, по моей просьбе связавшись с бабушкой и узнав, в какой фирме она поставила под охрану квартиру, Чернов перезвонил на эту фирму, представился внуком клиентки и спросил, все ли в порядке.
Вначале, сославшись на то, что договор охраны заключен не с ним, отвечать ему отказались. Пришлось мне задействовать своих знакомых. Через полчаса мы узнали, что за двое последних суток сигнальная система срабатывала три раза, но приезжавшие дежурные группы ни в квартире, ни возле нее, на лестничной площадке, ни разу никого не застали. Охранники опрашивали соседей. Лишь однажды соседка сказала им, что видела на площадке двух молодых людей.
– Я все больше склоняюсь к тому, что ищут что-то из ваших фамильных ценностей, – поделилась я своими выводами с Черновым. – Нам нужно понять, что именно ищут, раньше, чем неизвестные найдут это.
– Вы знаете, я сам всю ночь раздумывал, что им от меня нужно, – в голосе моего заказчика было столько негодования. – Уверяю вас: никаких семейных драгоценностей и реликвий у нас нет. Семья наша старинная, обеспеченная, но основные деньги в банках и ценных бумагах. Не так давно я узнал, что дореволюционный капитал все эти годы хранился в швейцарском банке. Дед, Роман Ефимович, рассказал об этом отцу, когда тому исполнилось пятьдесят лет. – Меня посвятили в семейную тайну раньше, потому что времена изменились и богатым стало быть не стыдно, – Чернов усмехнулся. – С накопившимися за это время процентами это составило очень хорошую сумму. Из части этих процентов и сложился капитал, на который я начал дело. Но семейные деньги мне дали один-единственный раз. Помню, после окончания института мы с отцом поехали к деду. Тот пригласил меня в кабинет, рассказал о счете в швейцарском банке и пообещал помочь начать дело. Но предупредил, что это будет только однажды, если я прогорю, то помощи больше не будет. Ни старинных реликвий, ни документов ни дед, ни отец мне не передавали. Я даже предположить не могу, что у меня хотят найти.
– А вы уверены, что счет был только один? – задала я вопрос, который давно вертелся на языке.
Чернов растерянно взглянул на меня.
– Вы присутствовали при смерти деда? От чего он умер? Вы попрощались с ним? А как умирал ваш отец? Он успел сказать вам напутственное слово? Как вы вступили в права наследования? – выплеснув на Якова Павловича этот поток вопросов, я замолчала.
А он задумался, а потом принялся вспоминать:
– Я был на стажировке в фирме по производству мебели в Италии, когда получил известие о том, что разбился самолет, на котором отец летел из непальской экспедиции. Мама приехала к нему за неделю до окончания работ, она часто так делала, знакомилась с той страной, где работал отец. Последние несколько дней, пока оформлялись документы на те экспонаты, что они раскапывали, археологи отдыхали, изучали достопримечательности столицы. В основном члены экспедиции уже улетели в Россию, а папа с мамой решили пожить еще недельку, отдохнуть.
Как потом нам объяснили, самолет попал в грозу, загорелись сразу два двигателя, а внизу были горы. Спасателям нечего было собирать…
У Якова задрожал голос. Он помолчал пару минут и все же продолжил:
– Когда я прилетел в Тарасов, дед уже был в коме. На ноги подняли лучших врачей, все-таки Роман Ефимович был одним из немногих тогда в Тарасове членкором Академии наук. Но от инсульта он так и не оправился. Да и годы свое взяли… Своего сына – моего отца – он пережил на три недели.
Так что, сами понимаете,
– И что там написано? – поинтересовалась я.
– Я его еще не прочитал, – ответил Чернов и продолжил, видя мое удивление: – Если я не могу просто так воспользоваться деньгами, зачем мне туда ехать? Как-нибудь, с оказией, буду в Швейцарии, почитаю. Но я сомневаюсь, что будет просто снять эти деньги, ведь после революции и сразу после Отечественной войны наша семья бедствовала. Бабушка рассказывала, как они голодали. Дед был умнейшим человеком. Он обладал энциклопедическими знаниями не только по истории, но и по юриспруденции, экономике (знаете, как он помогал на первых порах становления моей фирмы!). И тем не менее он не воспользовался не только основным капиталом, но и процентами. Думаю, что это было просто невозможно. Так что, скорее всего, и мне там ничего не светит. Чем рваться за журавлем в небе, я предпочитаю иметь синицу в руках, тем более что «синица» у меня надежная, сделанная собственными руками.
Ну что ж, кое-что проясняется. Я невольно упрекнула клиента:
– А вы говорите, что не можете предположить, что у вас ищут. Это вы считаете, что не сможете воспользоваться деньгами на швейцарском счете. А кто-нибудь думает иначе. Наверное, и сам документ представляет определенную ценность. Не говоря уже о его содержании. Его, скорее всего, и искали!
– Но у меня его нет.
Я непонимающе уставилась на клиента.
– Именно в силу его ценности нотариус увез его обратно в Швейцарию, – Чернов сжалился над окончательно запутавшимся детективом и раскрыл тайну: – Он хранится в том же банке.
– Но похитители этого могут не знать!
– А откуда им вообще знать про этот документ? – засомневался Чернов. – Мне самому его показали в силу случайности: о смерти деда, известного востоковеда, сообщили в Интернете. В банке есть соответствующая программа, отслеживающая подобную информацию. Вот нотариус и связался со мной. Ведь о счете дед и отец мне сообщили, но в каком конкретно банке он открыт, я не знал и еще не скоро занялся бы поисками – хватало дел по вступлению в наследство здесь, и собственный бизнес требует постоянного напряжения. Какой-то мифический счет меня мало интересовал.
– Ну а то, что кто-то знает и банк, и пути снятия денег со счета, – такую возможность вы не допускаете? И для этого как раз и нужен тот самый документ.
Чернов ответил не сразу.
– Конечно, в жизни все бывает. Возможно, давным-давно кто-то из прислуги услышал звон… Не зная где он, передал сведения потомкам. Среди них наконец-то нашелся авантюрист, решивший попробовать…
– И что же мы с вами теперь будем делать? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Ведь этот кто-то, скорее всего, не успокоится?