В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее

David Wong

This Book Is Full Of Spiders. Seriously, Dude, Don’t Touch It

Посвящение

Карли, которая была лучше меня, хотя она всего лишь собака.

Предупреждение

Следующий отчет содержит откровенное описание монстров и обнаженного мужского тела

Ты замечал, что иногда, засыпая, чувствуешь нечто

вроде рывка, типа ты проваливался, но в последний миг сам себя удержал? Тут нечего волноваться, обычно паразит корректирует хватку.

Похоже, мне следует кое-что объяснить, хоть это и займет время. А ты пообещай не психовать. Кстати о птичках – меня зовут Дэвид Вонг. Да, то самое имя на обложке. И если ты не знаешь, кто я такой, то лучше и быть не может. Значит, ты не читал первую часть этой истории, которая, откровенно говоря, выставляет меня не в лучшем свете. И, чувак, не бросайся читать ее. Будет лучше, если мы все начнем сначала. Ну, дай пять, незнакомец! Я очень рад, что у меня есть возможность убедить тебя, что я не засранец. Просто пропусти следующий параграф, лады?

А вот если ты знаешь, кто я такой, значит, ты читал предыдущую книгу, и я уже представляю, что ты думаешь. Ну что я могу сказать? Только одно: «Да пошел ты!» И хватит слать мне гневные электронные письма. И, пожалуйста, запомни, всю корреспонденцию о групповом судебном иске, поданном после публикации той книги, надо направлять в юридический отдел издательства, а не мне. И адрес ищите сами, вы, все вы, кучка жадных старперов.

Ну, а теперь я могу начать. Да, кстати, извиняюсь за грубость, ты же сам увидишь, что это мне несвойственно.

Ну, дело было в этом чертовом городе прошлым летом. Мы с моим другом Джоном праздновали его день рождения. После полуночи нам стало совсем хорошо, мы еще раз выпили и поехали за город, чтобы взобраться на водонапорную башню и с нее поссать. Джон делает так последние двадцать лет, и если ты хоть что-то петришь в математике, то поймешь: это началось, когда ему было лишь пять, что больше говорит не о самом Джоне, а о его родителях. Тот год был особым, потому что старую башню уже сносили, а новую, более современную, еще не достроили, и, похоже, на новой вообще не собирались устанавливать платформу, с которой можно было бы поссать – мир больше не для мужиков.

В любом случае было два часа ночи и мы ссали с башни по очереди (а не одновременно, нас воспитали не волки). Наступила моя, и именно в тот самый необыкновенный момент, когда длинная струя мочи соединила меня с землей, я заметил вдали свет фар. И даже цепочку фар, на хайвее, где-то в четверти мили от кукурузного поля, где я ссал. Вполне достаточно, чтобы привлечь мое внимание, потому что это не самый загруженный участок хайвея, тем более на рассвете буднего дня. Когда же цепочка фар стала ближе, я разглядел, что это были черные военные машины.

– Это что… вторжение? – прищурился я. – Я слишком пьян, чтобы справиться с Красным Рассветом.

– Смотри на ту, – сказал Джон, стоявший за мной. – На последнюю…

Я тут же перестал ссать, потому что из меня не идет, когда со мной разговаривают. Отыскав взглядом последнюю пару фар, я заметил, как она лениво вильнула вперед и назад – значит, с грузовиком что-то случилось. Через секунду послышался слабый треск: машина поцеловалась с телефонным столбом.

Колонна же поехала дальше, не останавливаясь.

Я еще не успел застегнуть молнию, а Джон, несмотря на мои невнятные протесты, уже скатился вниз по отвесной лестнице, каким-то чудом ухитрившись не споткнуться и не сломать себе шею, и запрыгнул в мой старый ржавый «Форд Бронко». Я рванул за ним и едва успел залезть на пассажирское сидение, как мы понеслись к дороге мимо рядов кукурузы в режиме невидимости – фары Джон включить и не подумал.

Разбитый фургон (похожий на бронированные машины инкассаторов, хотя и без всяких знаков) мы нашли на обочине шоссе – его дымящийся радиатор выглядел так, как если бы его застукали в тот момент, когда он пытался сожрать деревянный столб. Мы были одни: остальные фургоны так и не вернулись проверить, что же произошло. Хотя тогда мне это не показалось странным – я был слишком пьян.

Мы осторожно приблизились к машине. Джон, наверно, хотел посмотреть, что случилось с водителем и подошел к передней правой двери. Он заглянул в окно, потом, дернув дверь, открыл ее и застыл столбом.

– Ну, что? – спросил я.

Джон не ответил.

Я нервно посмотрел на шоссе и опять спросил:

– Что там? Он мертв?

И опять никакого ответа.

Я подошел и неохотно посмотрел на сиденье водителя. И тоже застыл с отвисшей челюстью, глотая воздух вперемешку с парами от пролившегося антифриза. Сначала мне показалось, что на сиденье никого нет, и неудивительно – наверняка водителя как следует приложило, и он слинял. Но нет, там кто-то был. На месте водителя сидел пластиковый Солдат Джо, шесть дюймов в высоту. Он едва виднелся из-за плотно охватывавшего его ремня безопасности.

Какое-то время мы с Джоном просто стояли, пытаясь понять, что же видим; шарики в головах крутились слабо, с трудом пробиваясь сквозь толстый слой слизи от русской водки. Но даже совершенно трезвые, мы бы все равно ничего не поняли: водитель разбивает грузовик о столб, сажает на свое место куклу, пристегивает ее ремнем и потом делает ноги. Почему? Чтобы спасатели подумали, будто «История игрушек» – реальность?

Джон вытащил ключи из зажигания и закрыл дверь. Затем осмотрелся. Никого. Тогда он обошел машину, подошел к запертой задней двери без окна, постучал по ней кулаком и сказал:

– Эй, парни, вы в порядке? Похоже на то, что в результате аварии ваш водитель стал куклой.

Никакого ответа. Были бы мы потрезвее, то сообразили бы: если внутри этого мрачного броневоза без опознавательных знаков сидят люди, то, скорее всего, с автоматами, и, выскочив наружу, они вместо благодарности выбьют из нас пыль ногами. Но мы не сообразили, и Джон начал перебирать ключи на связке. После дюжины неуклюжих попыток он наконец нашел нужный и медленно открыл дверь.

Никого.

На полу стоял контейнер. Защитного, оливково-зеленого цвета, размером с ящик для инструментов или коробку для ланча того, кому вечно не терпится на работу. Сверху самая обыкновенная ручка. Бока ребристые, что сразу наводило на мысль о чем-то очень твердом или броне. И никакой задвижки или замка, даже ломиком не подцепишь. Лишь на передней стенке желтые, как будто сделанные по трафарету, отметки, похожие на египетские иероглифы.