В глубинах космоса
Шрифт:
Но затем ее хватка ослабла, и Вацлав, еще некоторое время смотря Йосоле прямо в глаза и пытаясь понять, что же у нее на уме, продолжил свой путь. Уже на капитанском мостике, усевшись в свое кресло, мужчина положил голову на руки. Перед глазами проносилась его короткая жизнь в космосе. Все их приключение, которое он мог бы перенести в книгу. Каждый из находящихся на корабле был Вацлаву дорог. Йосола же имела особый статус. Не стоило скрывать от самого себя, что по возвращению видеть именно её было радостней всего. Теплое чувство не отпускало, но теперь, после этих слов, внутри стала образовываться дыра. Они
«Неужели Йосола может все так бросить? Неужели она ничего не чувствует?» — подумал он, а затем обрезал себя иной мыслью: Вацлав ничем не выделялся и вряд ли чем-то смог ее привлечь. И тем не менее капитан все еще хотел по крайней мере убедить Йосолу остаться.
— Капитан, у нас передача от Сольбано, — сказал Соколовский, и изображение Салливана тут же появилось перед Флёном.
— Добрый вечер, капитан. У меня, как и многих остальных, есть к Вам дело серьезной важности. Вам велено совершить посадку по заданным координатам, отключив при этом все орудия. Надеюсь на Ваше сотрудничество. Вы ведь не доставите проблем?
Помолчав еще некоторое время, Вацлав посмотрел на Сольбано исподлобья. Он вспомнил, что помимо его терзаний, оставались все те же проблемы, которые никуда не ушли. Отчего-то захотелось провалиться сквозь землю, а Салливан все ждал. Казалось у него безграничное терпение. Но не стоило задерживать его дольше, вряд ли бы это было оценено теми остальными, о которых пытался сказать мужчина. У Вацлава создалось чувство, что для него наступила так называемая черная полоса жизни.
Примечание к части
* С турецкого Kapisi: врата или дверь.
Отсвет летнего заката
Операция по противодействию восставшим машинам перетекла в вялотекущую фазу, а экипажу Фрейи и вовсе пришлось скучать на высокой орбите Аракктура. Порой создавалось впечатление, что корабль Флёна оставался на месте только из-за дела по Софии Ридарри. Вот уже несколько раз ее допрашивали и проводили безуспешные проверки на фрегате. В остальном же, если отдалиться от Фрейи, то азуресы хорошо затормозили действия Ронума. Как выражался Илья: «знатно они вставили палки в колеса».
Близился день рождения Александра Соколовского, и команда раздумывала над небольшим празднеством. Ранее, когда только начиналась операция, никто не планировал задерживаться в этом месте, поэтому никакого подарка не приготовили. Это не помешало Ингвару придумать амулет из плоского гладкого камня, отмеченного рунами с обеих сторон. Ожидаемо, что в праздничный день все вновь соберутся в кают-компании, а там возможно и до попойки дело дойдет, когда капитан уйдет по делам.
В остальном же большинство занималось своими делами, и либо они игрались во что-то по сети, либо занимались своей работой дальше, повышая квалификацию. Капитан же пребывал либо на Сомлао, пытаясь вытащить Софью из нахлынувшего недоразумения, либо отдыхая в своей каюте. Он не мог оставить женщину в беде. Чувствовал себя обязанным это сделать, как если бы пытался оградить от беды родную мать. А женщину-азуреса он считал как минимум своей семьей.
«Может обратиться к Симмитре?» — подумалось
К младшему брату никто не прислушается. Он отслужил недостаточно, чтобы иметь добрую репутацию. С него нечего спросить. И деньгами Вацлав не владел настолько большими, чтобы ими можно было закрыть глаза нужным людям. А даже если бы и были, то он совершенно не знал тех самых нужных людей. Оставалось только делать то, что выходило.
Аракктур выглядел беспечно. Со стороны он представлял из себя не больше, чем просто зеленая планета, и тяжело представлялось сколько людей и живности, а теперь еще и роботов жило на поверхности. Более того, Медузовый полуостров с высокой орбиты выглядел не таким огромным, насколько огромные из-за него возникли проблемы.
Постоянная беготня спасала от мыслей о Йосоле. Капитана беспокоили ее слова, и оставшись однажды наедине, задумался об ее уходе. Без нее непременно станет на корабле пусто, как стало бы при уходе любого другого члена команды. И, казалось бы, куда ей идти, без каких-либо средств, документов и прошлого, однако сразу же вспоминался Джоруд. У Вацлава не было сомнений — впрочем, как и оснований на такие мысли — он как-то связывался с ней все это время. А может, что казалось вероятней, ему удавалось с ней встречаться, когда капитан пребывал в заключении.
Нечего было и скрывать, что все ждали очередного отпуска. Раньше никто не мог предположить, что придется оказаться в такой передряге — как и обычно — и экипаж начинал уставать. Стоило отдать должное: все они держались стойко и были готовы снова действовать, если уж будет такой приказ.
Состояние Наврича улучшилось. Он успел привыкнуть к протезу и уже ходил без проблем, и все быстрее возвращался к тому себе, которого все знали. Снова шутил, занимался кораблем, общался с остальными. Время от времени по требованию капитана его проверял психолог с другого корабля, хотя Зденек уверял, что это лишнее.
Оборачиваясь назад, Вацлав усмехался, вспоминая их маленькое большое приключение. Вот уже больше трех лет они бороздили просторы космоса, а ощущение, будто всё началось только вчера. Старое гнетущее чувство от осознания смерти за переборками корабля улетучилось давным-давно, и на Фрейе капитан чувствовал себя, как дома. Остальные тоже могли похвастаться такими чувствами. Разве что Ингвар пребывал здесь в качестве гостя, постепенно привыкая ко всему, в частности к шуточкам Филина. За время отсутствия капитана мужчина уже хорошо сдружился с остальными и Вацлав подумывал оформить его в экипаж официально. Это подразумевало банальную бумажную волокиту. Так-то Ингвар уже давно влился в команду.
Что касается празднества дня рождения Соколовского, то все произошло так, как и предполагал Флён. Стоило капитану отвернуться и произошла грандиозная попойка. Слово за слово, и Мед достал несколько спрятанные бутылок эля. Кружка за кружкой, и вот уже Илья достал из своих запасов виски. Настоящий алкофест произошел всего за короткое время, где алкоголь лился рекой. И в такой момент Вацлав задумался: а не ликероводочный ли они завод?
Бесцеремонно зайдя в каюту Ильи, который с довольным лицом лежал в своей кровати, подложив под голову руки, и который, казалось, дожидался прихода друга, Вацлав придвинул стул и уселся.