В глубине Великого Кристалла. Помоги мне в пути
Шрифт:
– Он что? Тоже искусственный?
– Не искусственный он! – Сашка, по-моему, слегка обиделся за месяц. – Он природный… Только не тот, что на нашем небе, а здешний. За скалами живет. А когда хочет, подымается.
– Чудеса…
– Ага… Хотите его поближе посмотреть?
Я не знал. То есть вроде бы и хотел, но ведь придется вставать и снова идти куда-то…
– Он недалеко, – сказал Сашка.
– Это, наверное, не разрешается, соваться к нему, – опасливо заметил я. – Вот поймают нас…
– Кто? Чтобы поймать, надо дорогу знать… Идем? – В Сашке пружинками
– Ох, лоцман. Один раз ты уже втравил меня в дело. С сундучком…
– А вы жалеете?
– Злодей ты…
– Не-е! Я проводник. Значит, обязан показывать клиенту все интересное.
– А если клиент вот-вот ноги протянет?
– Ничего, – хихикнул он. – Зато крепче спать будете.
– Ты бессовестная личность.
– Ага… Лезьте за мной. – И он сунулся в окно.
– Куда?! Нормального хода нет, что ли?
– Нету, – сообщил он уже с крыши. – Надо здесь идти, а то я ориентир потеряю.
«Связался, так терпи», – подумал я. И вспомнил Решку, лезущего в чужой огород, закряхтел в окне. Эх, если бы в самом деле стать Сашкиным ровесником, гибким и легким пацаненком. Чтобы прогнать усталость и облегчить путь.
«Решка, вперед!» – велел я себе. И видимо, не мысленно сказал, а шепотом. Потому что, когда спустились по лестнице, Сашка вдруг спросил:
– А это вас так в детстве звали – Решка?
– Откуда ты знаешь? – смутился я.
– Ну… а тогда, в хронофоне…
– А-а… Да, звали. Были когда-то и мы… жеребятами…
– А почему вам такое имя дали?
– От Игоря… Игорёшка, Рёшка, Решка… Наверно, еще и от фамилии… А может, потому, что неудачливый был. Когда монету бросают, одним чаще орел выпадает, другим и так и сяк, наполовину, а мне почти всегда решка. Вечное невезение…
– Вот это невезение! Сколько книжек написали!
– Это еще ничего не значит… И к тому же я ведь про детство говорю. То и дело со мной всякие истории случались. И драться я не умел. Бывало, колотили и дразнили…
– Это хоть с кем бывает, – тихо сказал Сашка.
– Неужели и с проводниками? – не сдержался я.
Сашка посопел на ходу и отозвался сумрачно:
– А что им с того, что ты проводник? Вот если ты по-каратешному умеешь лягаться или кассетник у тебя японский – тогда ты человек.
– Сашка, ну не все же такие!
– Не все… Только те, кто не такие, заступиться не могут. Ни друг за друга, ни за себя…
Сашка повел меня по переулку, где разноцветно светились квадратные и полукруглые оконца. Потом городок остался позади. Мы двинулись по тропинке среди каменных глыб и кустов, которые все еще сыпали с листьев дождевые капли. Сашка ойкал. А месяц приближался, вырастал на глазах. Но скоро его закрыл от нас черный скалистый гребень. Тропинка пошла вверх и оборвалась перед каменной осыпью. Щебень и плитки застучали у меня под ногами. А Сашка присел и схватился за ступню.
– Ёшкин свет… Камни острые. Раньше их не было…
– Понесло тебя босиком!
– Я не знал, что здесь столько насыпалось.
– Эх ты, лоцман. Давай перенесу через камни.
В полумраке я лишь угадал,
– Ну да! Не хватало, чтобы проводника на ручках несли.
– А я не как проводника, а как племянника. Ты же сам так в гостинице отрекомендовался.
Сашка посопел, потом хихикнул:
– Ну ладно. Это недолго.
Я подхватил его за спину и под коленки. Показалось, что весу в проводнике как в пачке вермишели. Даже позвонки у меня не заныли. Я понес притихшего Сашку по шуршащей и хрустящей щебенке, а он вдруг щекочуще прошептал мне в ухо:
– Слышите, камни говорят: «Реш-шка, Реш-шка»…
Я почему-то смутился и хотел ответить, что камни говорят «обор-рмот», и не мне, а проводнику. Но из-за гребня вылез неожиданно громадный рог месяца. Сашка брыкнул пятками, прыгнул с рук, ухватил меня за рукав и потащил вверх по гранитным уступам. И прежде, чем я возмутился и запыхался, мы оказались на зубчатой, похожей на хребет древнего динозавра горе.
Месяц висел перед нами. Не лунный шар, освещенный сбоку, а именно месяц. Этакий великанский, высотой с трехэтажный дом, светящийся банан – изогнутый и с острыми концами. Розовато-желтый, со светло-серыми проплешинами. Бока его были украшены оспинами небольших кратеров. Выпуклый край казался довольно ровным, а внутренний – словно изгрызен чудовищами. От нас месяц был буквально в десяти шагах. Нижним рогом он цеплялся за кривое, похожее на карликовую сосну деревце.
Сашка снова потянул меня за собой. И мы оказались рядом с деревцем. Нижний рог торчал в ветках на уровне моего плеча. Он был теперь совсем неярким, и казалось, что светится не изнутри, а отражает свет мягкого абажура.
– Потрогайте, – прошептал Сашка, – он не горячий.
Я потрогал. Месяц был тепловатый и состоял словно из спекшегося пыльно-желтого и розоватого шлака.
Несколько секунд месяц терпел мои касания, потом кончик рога гибко шевельнулся, освободился из веток. Громада месяца передвинулась и медленно-медленно стала подниматься.
– Эй, подожди! – Сашка подпрыгнул и ухватился за рог двумя руками. Месяц пошел вверх быстрее. Не успел я опомниться, как Сашкины ноги оказались у меня над головой. Я перепуганно вцепился в его щиколотки. Сашка отпустился и с размаху сел мне на плечи. Я замычал от колючей боли в пояснице.
– Ой, простите, пожалуйста! – Сашка скатился с меня, сел.
– Акробат, будь ты неладен…
– Я маленько не рассчитал… – Он показал месяцу маленький, с поцарапанными костяшками кулак. – У, рогатина…
Месяц был уже метрах в двадцати над нами. Он склонился верхним рогом, и на внутренней стороне его четко проступило лицо – с круглым носом, пухлыми губами и прищуренным глазом под нависшей бровью. Глаз хитро скосился на нас, а изо рта высунулся длинный малиновый язык. Очень похоже на Чибу.
– Еще и дразнится, – обиделся Сашка. Он сидел на каменистой площадке, раскинув ноги и опираясь сзади руками. Месяц быстро поднимался и делался все ярче. Высвечивал Сашку, как желтую бабочку на темном листе. И словно сыпал на его волосы и льняную ткань искрящуюся пыль.